Сладость или гадость. Смерть или радость.

Сладость или гадость...

   Тихий пригород Нью-Йорка, Оулувилль, готовился к одному из любимейших праздников горожан. Городские власти, как и каждый житель, старались украсить улицы атрибутикой Хеллоуина, наполнить грандиозное событие большим весельем и радостью. В шесть вечера, на городской площади, как всегда, планировался концерт, а после, долгожданное открытие карнавала. По большей части всё рассчитывалось на детей, но и взрослые могли принять участие. После празднества, в которое входило гуляние по округи и выпрашивание сладостей, на площади выбирали самого «страшного» участника и того, кто больше всех собрал конфет. Звания сладкоежки года и мистер или мисс Хеллоуин, ждали своих победителей.

   Преимущество маленьких городков – это то, что все жители знают друг друга, доверяют соседям и не бояться запереть дверь на ночь. И Оулувилль не был исключением. Но в этом году кельтские духи решили изменить устои и традиции города, не посоветовавшись с людьми.

*** ***

   В «Баре у дороги», как обычно, был аншлаг. Каждый вечер здесь можно было наблюдать почти одни и те же лица, ведь «Бар» был единственным питейным заведением в Оулувилле работающим так поздно. Когда дверной колокольчик весело зазвенел перебивая множество голосов, никто даже не обернулся на входящего. Все знали, что шериф Бигл приехал забирать своего отца, каждодневно налегающего на выпивку в этом месте, отчего Винс Бигл, как часы, закончив смену заезжал сюда забрать подвыпившего родителя. Всё началось ровно три года назад, когда миссис Бигл, мать Винса, отошла в мир иной, а отец начал топить горе в бутылке.

– Ненавижу Хеллоуин, – еле связно бубнил Бигл старший, опрокидывая очередную рюмку.

– И тебе привет, пап. – Последнюю неделю их разговор начинался именно так.

   Высокий, рослый с еле заметной сединой мужчина в форме занял место рядом с родителем. В свои сорок Винс всё своё время посвящал любимому городу, но никогда не забывал о родных и любимых людях: жене и детях, и конечно же, отце.

– Ты просто не понимаешь, что это за праздник, – услало молвил мужчина.

– Ну давай, просвети меня, – немного грубо ответил старик.

– Земли Ирландии, Северной Франции и Англии населяли тогда племена кельтов, – начал историю сын. – Их год состоял из двух частей – лета и зимы. Переход одного сезона в другой ознаменовывался праздником окончания сбора урожая и отмечался 31 октября.

Это было как бы начало нового года, потому что после праздника в свои права вступала зима.

Ночь на первое ноября была особой: только в эту ночь, которую называли Самхэйн или Самайн, грань между мирами живых и мертвых стиралась. Власть обретала магия.

Кельты придавали празднику большое значение и, чтобы не стать добычей мертвых наряжались в звериные головы и шкуры, гасили очаги в своих домах и собирались у костров, которые разводили кельтские жрецы – друиды. В эту ночь приносили жертвы, делали предсказания и зажигали зимний очаг. Традиция празднования передавалась из века в век до тех пор, пока в I веке нашей эры римляне не завоевали территорию кельтов. Обращенные в христианскую веру, жители островов Ирландии и Британии, вынуждены были отказаться от многих языческих обычаев. Однако воспоминания о Самайне продолжали жить и передаваться от поколения к поколению.

А когда в IX веке Папа Григорий III перенес с тринадцатого мая на первое ноября празднование Дня всех святых, Самхэйн начали праздновать вновь. Предшествующая празднику ночь, в средневековом английском языке, именовалась All Hallows Even (Вечер всех святых), в сокращении - Hallowe'en, и совсем кратко Хеллоуин. С тех пор, Хэллоуин отмечался повсеместно в лучших традициях Самхэйна, а саму ночь празднования облюбовали ведьмы, которые в эту ночь обязательно устраивали шабаш. – Винс глотнул воды, что подал ему бармен и продолжил:

– Сегодня Хэллоуин – это всего лишь большой костюмированный праздник, маскарад. В магазинах незадолго до кануна Самайна, появляется атрибутика праздника. Там можно купить любой костюм, любые аксессуары – от ведьминской метлы до накладных вампирских клыков или когтей, рулонов паутины, чтобы повесить на входную дверь или симпатичных надгробий, которые устанавливают на газонах перед домом. Взрослые в огромных количествах закупают специальные хэллоуинские конфеты, а детишки, наряженные в костюмы вампиров, зомби и привидений, дождавшись, когда стемнеют, ходят от дома к дому, стучат в двери и задают риторический вопрос «Trick or Treat?» Сладость или гадость. И поверь, лучше откупиться конфетами, чем мыть утром собственную машину, забросанную яйцами или снимать с деревьев перед домом километры туалетной бумаги, которую намотали на них маленькие вымогатели, обидевшиеся, что им не дали конфет. Хотя такое в Оулувилле встречается крайне редко, но один скупердяй последние годы сознательно игнорирует правила.

– Вот значит кем ты меня считаешь? Скупердяем. Да, сын? – прищурив пьяный взор, обиженно промямлил старик.

– Словом, Хэллоуин – это веселый праздник-карнавал, который любят и взрослые и дети, – пропустив издевку родителя, подытожил шериф.

– Ладно, я утомился... Вези меня домой.

   Помогая отцу дойти до машины, полицейский оглянул пристально всех присутствующих на наличие проблем, и удостоверившись, что все в пределах нормы, усадил Бигла старшего в автомобиль и повёз домой.

   Некогда ухоженный и опрятный дом сейчас превратился в развалину. Покосившиеся ставни и облупленная краска на фасаде дома, заросшая по пояс травой лужайка и груды наваленных тыкв – всё это представляло нынешнее пристанище пожилого мужчины. А если учесть, что все близлежащие дома уже сверкали светильниками Джека, неоновыми скелетами и морем бутафорской паутины в предпраздничном предвкушении, то родительский дом выглядел действительно жутко. Одиноко. Несчастно. И прискорбно.