Слепой токсин

Слепой токсин

С тех пор как мой старший сын разбился, провалившись в бездну неизвестного никому уровня катакомб под столицей, я потерял спокойный сон. Каждой ночью перед моими глазами представала одна и та же картина, когда под Хасаном обваливается пол, и мой мальчик падает в непроницаемый, густой мрак с глазами полными ужаса. Никто не успел среагировать, чтобы хоть как-то его схватить. Я не успел.

Мы много месяцев исследовали небольшой компанией подземные катакомбы под Авеоной, обнаружив спуск в них совершенно случайно — обходя здание заброшенной больницы времен деронской войны, мы наткнулись на остатки металлической двери в недрах морга. Нас поразило, с какой силой был искорёжен прочный металл, и оставалось только гадать, кто или что это сделало. Более того, для чего в морге столь прочная дверь? Бетонная лестница простиралась глубоко вниз, утопая в вязкой черноте, которую едва разгонял свет фонаря. Куда именно вела эта лестница мы не могли даже представить. Зная обширность фармацевтического магната «General Medsuit», мы лишь догадывались, для чего компания использовала данный лаз. Быть может, внизу подобно щупальцам распустила коридоры целая сеть политических лабиринтов, через которые в неспокойные времена переправляли особо важных лиц. Воображение Хасана рисовало заброшенную тайную лабораторию, где проводились запретные эксперименты, от чего он охотно изъявил желание спуститься вниз. Меня же настораживал слабый запах серы и могильный холод, пробирающий до самых тонких струн души.

Каждый диггер и сталкер знает — по крайней мере, старожилы точно — о тревожном знаке в качестве запаха серы. Этот с виду привычный, иногда еле уловимый аромат приносил с собой опасность, которую диггеры старались обходить стороной. Тогда я точно не знал, какую беду он может принести, а сегодня я готов самолично стереть себе память, чтобы забыть обо всем, что неразрывно связано с этим запахом.

Мое обоняние было на ряд острее, чем у всех присутствующих, поэтому их желание сунуться вниз сейчас резко поубавилось с новостью о веянии серы из самых глубин. Запах был слаб, но вполне ощутим для меня, и именно эта особенность тридцать лет назад дала мне статус лидера диггерской группы, когда двое моих сыновей еще не оторвались от материнской груди. Хасан оставался непреклонен. Несмотря на незримую глазу, смутную опасность — коей могло и не быть вовсе, — он хотел пренебречь трепетом интуиции и изучить лаз, чтобы сделать заметки на карте. Ему льстило, что мы первые нашли подземный ход и можем оставить свой след на одной из многочисленных схем, рисуемых диггерами по всему миру. Если бы только тогда я проявил отцовскую жесткость… Боюсь, даже это не остановило бы Хасана, и он пошел исследовать бесконечную тьму без меня. Он всегда был упрямцем, совсем как его почившая матушка.

Посоветовавшись с группой, выяснилось, что мнения разделились ровно на две половины. Первая поддерживала меня, призывая с осторожностью отнестись к лазу — ведь неизвестно, кто так разворотил дверь. Возможно, там, внизу, у самого подножия, таилась невероятного уродства тварь, о которых мы знали только по слухам от диггеров и сталкеров, навсегда покончивших со столь экстремальным, но животрепещущим и завораживающим увлечением. Вторая половина присоединилась к пылу Хасана, готовая внести лепту в историю диггерства. Нас в группе было семеро, и шестеро из нас приняли стойкое решение, колебалась лишь одна. Кэми также опасалась неизвестности, беззвучно таящейся внизу, ее юное девичье воображение рисовало леденящие душу картины, но привязанность к моему сыну и желание оказать на него положительное впечатление оказались сильнее ее женских инстинктов.

Вынужденный отступить, я пошел на поводу Хасана, и не существует дня, когда я не жалел по этому поводу. До сих пор во снах мне является та проклятая бетонная лестница, ведущая в глубины Преисподней, скрытой от глаз людей глубоко-глубоко под Авеоной. Постепенно современный бетон сменился высеченным и отполированным песчаником. Разгоняя когтистые объятия мрака жестким светом мощного фонаря, я с любопытством заметил, насколько аккуратно были выполнены старые, пыльные ступени. Один из товарищей уделял больше внимания стенам из того же песчаника и подметил, что они походят на очень кропотливую ручную работу. Сухие каменные пласты плотно прилегали друг другу, пока не стали монолитными. В тот момент мы уже находились на приличной глубине, и слабый запах серы ощутимо коснулся носов моих товарищей, пока меня душило жуткое зловоние.

Я шел впереди, хоть мои ноги были готовы в любой момент повернуть назад. За много лет диггерства я не испытывал страха при спуске так сильно, как в тот день. Случались неприятные инциденты, порой опасные для жизни, но беспечный спуск по идеальным каменным ступеням, ведущим в бездну, потряс меня больше всего. Я никак не мог понять, что же так меня тревожит — выломанная нечеловеческой силой стальная дверь в морге или тайный ход фармацевтического гиганта, чье славное имя, ярко сияющее на обложках журналов, имеет ровно такую же отчетливую тень за своей спиной, к которой мы сейчас собирались прикоснуться.

Наконец, достигнув последней ступени, воображаемые образы подземной лаборатории развеялись подобно утреннему туману. Мы не ожидали увидеть то, что так хладнокровно предстало перед нашими глазами. От спуска мы вышли в монолитный коридор с тремя путями направления. Обстановка вокруг напомнила нам песчаные пещеры в Дероне, и Хасан не преминул их вспомнить. Единственное, о чем он не упомянул — деронские пещеры были воздвигнуты природой, а происхождение безымянных катакомб оставалось под большим вопросом. Коридоры с высокими потолками словно выдолбили в огромном каменном пласте, я так и не смог найти ни одного стыка в песчанике в попытках понять размер блоков, из которых собиралось сие странное творение. Сама логика катакомб казалась не менее непонятной нашему разуму — коридор по прямой через несколько метров резко свернул, заворачиваясь в крюк, где мы уткнулись в тупик с одиноко стоящей квадратной колонной. Левый коридор вел в широкий зал, где без всякой системы хаотично становились колонны и куски стен. Сначала нам подумалось, что таким образом обозначались комнаты, но и эта версия была для нас сомнительна. «Комнаты» не были замкнуты и обособлены стенами, они вообще не походили на помещения. Катакомбы, в которые нас угораздил попасть злой рок, предстали перед нами причудливым сооружением с непредсказуемо расставленными стенами, колоннами и неожиданными тупиками. Все три хода подземного пространства оказались тупиковыми, без какой-либо логики архитектуры, следов присутствия и хоть капли ясности назначения этого места.