Сломай меня

Сломай меня

«Жизнь…

Жизнь, которой не было…

Жизнь, которая ещё не началась…

Моя жизнь.

Здравствуй, дорогой друг! Хотя, какой ты мне друг? У меня никогда не было друзей, и вряд ли им являешься сейчас ты. Возможно, ты какой-нибудь следователь, которого вызвали поздно ночью и которому пришлось вылезти из тёплой кроватки и притащиться в какой-то чёртов детдом, где живут отбросы общества. Вызвали тебя из-за какой-то тупой малолетки, которая этой ночью решила окончательно попрощаться с жизнью.

Я знаю, что тебе абсолютно плевать на меня и вообще на кого-нибудь в этом гадюшнике. Ты приехал для того, чтобы быстро проверить место происшествия и покинуть этот ад. После того как покинешь его, ты приедешь в свой офис и бросишь это дело куда-то на полку нераскрытых, — а их у тебя уже достаточно. Но раз ты читаешь это, я попрошу тебя лишь об одном…

Прочти до конца!

Итак, меня зовут Мирослава, сокращенно Мира. Родилась я в двухтысячном году, двадцать пятого марта. 

Мне шестнадцать лет.

Моя жизнь изменилась окончательно после гибели родителей. Они погибли в автокатастрофе, когда мне было четырнадцать. После их смерти от меня отказалась тетя и все остальные родственники. Конечно, кому нужна такая обуза, как я? Через месяц после смерти родителей я оказалась здесь.

С первого дня меня невзлюбили абсолютно все, даже воспитатели. Меня поселили в комнату с двумя девочками, они мои ровесники.

Карина — брюнетка с восточной внешностью, но с характером стервы. Она всегда брала мои вещи без спросу, но что ещё больше меня раздражало, так это то, что она водила к нам в комнату взрослых парней, которые часто оставались на ночь. Из-за этих постоянных ночёвок я боялась носить шорты и вообще что-либо открытое: парни явно не вызывали доверия.

Вторую мою соседку звали Кира. Она — обычная блондинка с голубыми глазами, красивой фигурой и пухлыми губами. Кира чуть лучше Карины и менее опасна, но она глупая и повторяет всё за своей подругой, поэтому и от неё не следовало ожидать ничего хорошего.

Каждый мой день проходил, словно повторяясь, и нечем не отличался от остальных: подъём, завтрак, ругань с соседками, вызов к директрисе и избиения в душе раз в неделю за длинный язык и „смазливое личико“.

Именно так и пролетели два года, и я уже даже привыкла к такой жизни. Но однажды случилось кое-что, и я не выдержала нового испытания на прочность…

Последний день лета подходил к концу, и всё было как обычно — девочки расстроенно вздыхали и с улыбкой вспоминали о проведенных со своими парнями вечерах и ночах. В этот день директор разрешила устроить дискотеку и выгнала всех нас из своих комнат, чтобы мы пошли и повеселились от души в этот последний день тепла и зелени. Задумка была неплохая, вот только в этот день я совсем не повеселилась, а, наоборот, навсегда потеряла смысл жить.

Я пришла на вечеринку, — ну как пришла меня туда выгнали — со всеми. Танцевать не хотелось, и я встала в углу и старалась не привлекать внимание неприятных личностей и прочих отбросов общества. Как и бывает в таких случаях, у меня это не получилось.

Моя персона с нетерпением ждала, когда охранники освободят проем в дверях и позволят сбежать с этой дискотеки. Наша директор не любила что-либо делать для детей, а если и была вынуждена, то, как правило, нужно обязательно этим пользоваться, ибо следующее мероприятие может состоятся через лет пять или же десять. Конечно, можно было настоять на своих призрачных правах и не идти на этот праздник жизни, но директор настаивала на этом и заставляла посещать эти чертовы мероприятия.

Дискотека шла уже полчаса, а я просто стояла в углу и наблюдала, как вызывающе танцевали девушки, а парни прижимались к ним и лапали во всех неприличных местах, совершенно при этом не стесняясь. Я непроизвольно скривилась, наблюдая за этой картиной. Как девушки могли позволять им такое? Не понимаю! И не пойму, ведь они жили здесь почти с самого рождения и не видели другой жизни. Они не знали, что такое доброта и любовь матери, им была известна лишь злость, зависть, обида на весь мир и жестокость. Да, возможно, были нормальные и тихие дети даже в этом гадюшнике, но их ждала та же участь, что и всех. Они тоже когда-нибудь станут эгоистами и злодеями.

Время шло, одна песня сменяла другую, а танцы становились всё более откровенными и развратными. Я стояла, дрыгала коленом под музыку, когда ко мне подошли трое парней. Двое из них были мне не знакомы, и лишь одного я узнала сразу. Это был Егор — местная шишка, типичный гопник с накачанным телом и малым количеством серого вещества в мозгах.

— Привет, сладенькая, — прошептал он мне на ухо, когда подкрался сзади, и я невольно вздрогнула от неожиданности.

Вдруг я почувствовала, как чья-то сильная и жёсткая рука схватила меня за волосы, и мне стало страшно. Я много раз слышала о том, что Егор насиловал девушек и передавал их своим друзьям, но мне было как-то всё равно на эти сплетни. Никогда не думала, что он обратит на меня какое-либо внимание. А зря!

— Что вы делаете? — спросила я, обращаясь к обступившим меня парням, и схватилась за волосы, которые кто-то прочно держал в сильных руках.

— Ничего, — спокойно ответил Егор, а парни, которые стояли впереди меня, ухмыльнулись, наблюдая за этой картиной. — Просто я беру то, что принадлежит мне. — Он обдал мою шею своим обжигающе горячим дыханием.

Вот тут мне стало страшно, очень страшно.

— Я тебе не принадлежу, — тихо, но решительно произнесла я и пихнула его в живот локтем, чтобы хоть как-то вырваться из цепкой хватки

На парня это не произвело впечатления. Он хмыкнул и, схватив меня за волосы, потащил в сторону туалета. Дело в том, что туалет этот находился на том же этаже, что и дискотека, и охранники нас не видели, да и если бы и увидели, просто не выпустили, вот и всё.

Парень притащил меня в мужской туалет, два гопника последовали за нами. Внутри Егор швырнул меня в стенку, и я, упав, больно ударилась головой. Повинуясь молчаливому кивку своего главаря, парни подошли ко мне и подняли с пола, словно куклу.

Перед глазами всё плыло, — видно, сильно ударилась. Но сейчас это было не так уж и важно, ведь меня могли просто-напросто изнасиловать прямо в туалете. И, видимо, к этому дело и шло.

Егор взял меня за плечи и прижал к стенке, буквально вдавливая в неё. Я очухалась довольно быстро и начала вырываться, била его по лицу и по груди, но, похоже, Егору нравилась эта игра, и он продолжал действовать. Он лапал моё тело и забирался своими отвратительными руками под мою белую футболку, трогая и щупая мою грудь. Правда, ему мешал бюстгальтер, отчего он злился и пытался расстегнуть его.

Я же чувствовала отвращение к собственному телу из-за прикосновений этого урода. Чувствовала, как он всё-таки расстегнул бюстгальтер — единственное спасение моей груди от рук этого извращенца спустилось по плечам. Руками упёрлась в его грудь, чтобы Егор хотя бы не прикоснулся к моему лицу. К глазам подступили предательницы-слезы, и страх одолел меня, почти в истерике начала пинать его ногами.

Да, я его задела, и он отступил от меня где-то на метр. Радуясь этой маленькой победе, освободилась от его хватки и побежала к выходу из туалета, но тут его дружки перегородили мне дорогу. Они схватили меня за руки и потащили обратно к стенке. Теперь я поняла, что у меня не было выхода, ведь что я могла сделать с тремя здоровыми и сильными парнями? Правильно — ничего! Они прижали меня к холодной стене и начали бить по лицу. Больно. Перед глазами всё поплыло. Прикрываю их — смотреть на этот ужас больше нет сил.

— Дрянь! — шипит Егор, хватая меня за подбородок и до боли сжимая его пальцами.

Пришлось открыть глаза, и ужас накрыл меня с головой, когда я увидела ярость и тьму во взоре озлобленного парня.

— Пусти меня, прошу, — моляще зашептала я, загнанная, ещё на что-то надеясь.

После этих слов парни начали смеяться и ухмыляться надо мной, такой беззащитной и ничтожной.

— Дура! Ты что, до сих пор не поняла, что тебя никто не собирается отпускать? Так что расслабься и получай удовольствие, — фыркнул Егор, раздвигая мои ноги и пристраиваясь меж них.

— Прошу вас! — продолжала молить уставшим голосом и всё же надеялась, что они меня отпустят.

— Смешная ты, — ухмыльнулся Егор, расстегивая мои джинсы и стягивая их с бёдер.

Я уже смирилась со своей участью и просто молилась, верила, что скоро всё закончится, и я смою тёплой водой весь позор и всю грязь со своего тела.

Вскоре я почувствовала, как мои трусики стянули с тела, и слёзы начали душить меня. Однако я решила про себя не доставлять этому ублюдку дополнительного удовольствия, поэтому сдержалась. Я сильная, я смогу всё вытерпеть, даже это…

Руками я продолжала упираться в грудь парня. Спустя мгновение услышала, как он расстегнул ширинку, и почувствовала, как что-то твёрдое, влажное и горячее упёрлось в мой живот.

— Что, принцесса, даже поцелуй своему принцу не подаришь? — спросил Егор, быстро отдернул мои руки от своей груди и впился своими губами в мои. От него несло алкоголем и сигаретами, было очень противно, и мне пришлось набрать воздуха в рот, когда он отстранился от меня на секунду и снова впился своими грязными и отвратительными губищами.

Я терпела, плотно поджав губы, не давая ему прохода в свой рот. Вскоре парень понял, что я не дам ему углубить поцелуй. Он отстранился от меня и злобно посмотрел своими маленькими сальными глазками прямо в душу, а затем попросил своих дружков подержать мои руки. Парни послушно выполнили приказ, а Егор сжал мой нос, отчего я непроизвольно открыла рот. Этот урод воспользовался ситуацией и засунул свой поганый язык внутрь, исследуя каждый миллиметр ротовой полости. Я выпучила глаза, задыхаясь от недостатка кислорода. „Поцелуй“ продолжался для меня мучительно долго.

— Да, принцесса, хреново ты целуешься, — ухмыльнулся парень, а его дружки загоготали, продолжая держать меня за руки. — Ну, надеюсь, хотя бы в сексе ты ничего. — После этих слов мои чувства задушили меня окончательно, и я почувствовала, как скупая слеза скатилась по моей щеке вниз.

Не обращая на неё внимания, Егор окончательно стянул мои джинсы и трусики. Он брезгливо откинул их в дальний угол и с нетерпением пристроился между моих ног.

— Ну, принцесса, придется потерпеть, — после этих слов он потихоньку начал входить в меня.

Вскоре я почувствовала дискомфорт и жжение в самом деликатном месте. Парень немного повременил и, наблюдая за моей скривившейся физиономией, резко вошел на всю длину, разрывая девственную плеву. Жгучая боль прошлась по инстинктивно сжавшемуся телу, и я, заплакав, начала вырываться. Но парни были сильнее меня и продолжали держать на месте. Слёзы, которые я так долго пыталась сдержать, вырвались наружу сильными потоками, я кричала и просила отпустить меня, пыталась донести до их тупых голов, что мне больно, но Егор не слушал меня, а, наоборот, начал быстрее двигаться во мне. Низ живота ужасно ныл, всё внутри горело адским огнем. Я задыхалась в собственных слезах.

— Боже, какая же ты сладкая и узкая! Сейчас кончу, прости, принцесса, — усмехнулся этот урод.

Через пару толчков он и правда кончил в меня и навалился на мое хрупкое тельце всем своим весом, целуя в плечо. Немного восстановил дыхание, после чего всё же вышел из меня.

Моя кровь вперемешку со спермой стекала по внутренней стороне бедра, а я чувствовала приближающиеся приступы рвоты. Через несколько томительных мгновений, показавшихся мне целой вечностью, парни отпустили мои руки. Егор отошёл от меня, а я упала на пол, смотря в одну точку, но ничего не видя перед собой. Абсолютно ничего…

Хочу увидеть своих родителей, снова…

Парни, тихо переговариваясь, покинули туалет, оставляя меня одну. Теперь я могла дать волю чувствам. Боль и унижение поселились в моей душе.

В течение последующих двадцати минут я кричала, рыдала и просила Бога о помощи, но вскоре поняла, что это просто глупо — ждать помощи от какого-то дяденьки на небесах! С третьей попытки мне всё же удалось встать на ноги. Всё тело ныло. На автомате я собрала все свои вещи, одевая их на своё отвратительное и грязное тело. Вышла из туалета и, хромая, вернулась на злосчастную дискотеку, которая должна закончиться через минут пятнадцать. Всё это время я просидела в женском туалете. Услышала, как диджей объявил о последней песне, и уже с гораздо большим нетерпением, но всё же дождалась окончания этой чертовой дискотеки, после чего быстро убежала в свою комнату, схватила полотенце и чистую одежду и направилась прямиком в душ.

Там я разделась и встала под тёплые струи воды, чувствуя, как они растекаются по моему грязному телу. Старалась встать так, чтобы вода попадала на бедра и грудь — в те места, где меня касался этот ублюдок. Воспоминания о произошедшем снова нахлынули со всей силой, и я всхлипнула, затем и вовсе начала реветь во весь голос, зная, что никто не услышит и не посочувствует. Пыталась смыть засохшую кровь и сперму на внутренней стороне бедра и, прикоснувшись, почувствовала нестерпимую боль, от которой я закусила губу и выпустила стон боли. Ужасной боли. Психанув, надавила на грязь мочалкой со всей силы и начала неистово тереть это место, причиняя дикую боль себе, но желая отмыть этот позор!

Кричала, плакала, захлебывалась в слёзах и каплях воды. А после вышла из душа, надела халат и чистые белые трусики. Несмотря на водные процедуры, почему-то не чувствовала облегчения! Ни капли!

Словно робот, пошла к себе в комнату и шмякнулась на кровать. Соседок в комнате не было, видно, решили устроить своим парням весёлую ночку. Я в изнеможении закрыла глаза и увидела перед собой довольного и наглого Егора.
Резко открыла глаза и поняла, что уснуть мне не удастся.

Всю оставшуюся часть ночи я лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Мне было шестнадцать, и я ни разу за все свои годы не испытывала прекрасное чувство — любовь. Многие девушки моего возраста уже встречались с парнями и дарили им это волшебное чувство, но я совершенно точно ни разу не испытывала его. Просто не чувствовала острую необходимость ощущать нечто подобное, а, быть может, именно оно спасёт меня?

Когда мне было четырнадцать, у меня был друг — Серёжа. Он был старше на четыре года. Так вышло, что наши родители дружили семьями, и мы с ним быстро нашли общий язык. Почему-то с Серёжей мне было всегда весело, и он часто помогал мне делать уроки, ходил в школу вместе со мной. Девчонки из моего класса завидовали и шептались. Они думали, что мы с ним встречаемся. Глупые! Мы были просто друзьями.

Когда мои родители погибли, он пообещал мне, что заберёт меня отсюда, из приюта, как только поступит на медфак. Серёжа приходил ко мне каждую неделю, мы разговаривали через ворота. Он рассказывал мне, что происходило в мире за пределами детдома. Каждую среду он навещал меня. Его родители передавали мне фрукты и всякие сладости. Целый год мы именно так и общались, но потом нас заметили охранники и запретили мне покидать здание детдома. Серёжу я видела в последний раз год назад. Он перестал навещать меня, и я была подавлена, ведь его приходы прибавляли радости и не давали мне сойти с ума. Именно год назад я окончательно попрощалась с прошлой жизнью и погрузилась в процесс ничтожного выживания.

После всех этих удручающих воспоминаний я погрузилась в сон и увидела в нём своих родителей и Сережу…

Мы все вместе идем в парк аттракционов. Сережа выигрывает для меня плюшевого мишку.Я улыбаюсь и смеюсь.

Такие блаженные и радостные сны снились крайне редко, — тогда, когда я получала большую дозу боли, чем обычно. Именно они не давали мне сойти с ума.

На следующее утро я с трудом смогла встать с кровати, всё тело ныло и болело. Девочек уже не было видно, поэтому я оделась и нехотя поплелась на завтрак. В столовой мою больную тушку заметил Егор и подсел ко мне за столик.

— Привет, принцесса, как спалось? — спросил он и уставился на меня.

— Тебе ли не всё равно? — сухо ответила я, продолжая ковыряться в тарелке с кашей.

— Нет, мне на тебя вообще не всё равно, теперь ты моя, — спокойно и уверенно заявил он и потянулся к моему лицу, чтобы поцеловать.

Я отвернулась, но парень всё же успел слегка коснуться моей щеки. Мне стало противно от самой себя.

— Ну же, принцесса, хватит строить из себя недотрогу, — прошипел Егор мне на ухо, отчего моё тело покрылось мурашками.

— Я ещё не начинала! — в волнении вскочила из-за стола и вышла из столовой.

Сегодня погода описывала моё внутреннее состояние. Было холодно, туманно и сонливо. Пустота поселилась в моей душе, и весь мир опустел для меня. Я устала, устала от этой никчёмной жизни!

После столовой я пошла к себе в комнату и легла на кровать. Карина и Кира, в кои-то веки находившиеся у нас, предпочли не обращать на меня внимание и вовсю собирались вновь идти к своим парням.

Я лежала, уткнувшись в подушку и тихо всхлипывая, поэтому даже не услышала, как ушли соседки и в комнату зашёл Егор.

— Принцесса, ты чего, спишь, что ли? — насмешливо спросил парень и сел рядом со мной, нагло трогая мои ягодицы.

Я вздрогнула и посмотрела на него взглядом, полными страха и отвращения.

— Что тебе нужно от меня? — Голос предательски задрожал, и я снова всхлипнула.

— Глупая, мне нужна ты, — ответил он с ухмылкой на губах, и мне становится ясно, что он пришел сюда, чтобы повторить то, что он сделал со мной в туалете.

— Прошу, не трогай меня, — прошептала я уставшим голосом и скинула его ладонь со своей ягодицы.

— Милая, ты же понимаешь, что не имеешь право просить об этом, — усмехнулся он, нависая надо мной.

— Пожалуйста! — захныкала я, и слёзы снова стали стекать по моему лицу, а парень лишь начал покрывать его поцелуями.

Егор снова воспользовался мной, как какой-то куклой. Я кричала, просила отпустить, кричала и просила о помощи, плакала и молила о пощаде, когда он заставил меня делать ему минет, но парень только больше возбуждался и становился с каждым моим всхлипом всё жёстче и жёстче.

После двух часов моего унижения и боли Егор оделся и бросил меня одну в комнате. Я так и осталась лежать на кровати полуголая и испачканная его семенем. Теперь я действительно поняла, что уже опустилась на самое дно своей жизни.

С трудом встала с кровати, ноги дрожали немилосердно. Хотелось рвать и метать, но сил просто-напросто не хватало даже на элементарный душ. Неожиданно для меня Егор вернулся в комнату и увидел, как я, грязная и уставшая, еле-еле стояла на ногах.

— Принцесса, да ты ужасно выглядишь, — заметил он, беря меня на руки и унося в душ.

— Вот так, моя хорошая, — он поцеловал меня в плечо, продолжая мыть.

Егор полностью отмыл моё тело, касаясь его самых сокровенных мест. Я же, как податливая кукла, стояла и терпела, поджав губы.

После душа парень вновь взял меня на руки и принёс к себе в комнату.

— Всё, принцесса, теперь ты чистая, — улыбнулся он, целуя меня в губы.

Я не ответила, просто сидя и смотря на парня с пугающим безразличием на лице.

— Почему именно я? — вдруг задала я вопрос, который волновал меня с самого первого дня моего обитания здесь.

— Потому, что ты принцесса, — серьезно ответил Егор.

— Я не принцесса, — прошептала я, смотря на него и вспоминая то, что он со мной сделал, чувствуя, что сейчас опять заплачу.

— Для меня — самая настоящая принцесса, — запальчиво возразил он, целуя мои руки.

Парень собственноручно уложил меня на кровать, ложась рядом со мной, прижимая мое податливое тело к своему. И я неожиданно заснула в его объятьях.