Слова из металла

Слова из металла

«С чего бы мне начать тебе писать? Сложно воспроизводить слова даже на листке бумаги. А впрочем, доколе я тебе села писать это письмо, то, стало быть, мне есть, что сказать. А может это просто осадок, рвущий мою душу изнутри? Всегда есть повод, по которому мы вновь обращаемся к прошлому, надеясь получить ответы, томящие нашу душу. Право, не знаю, проявляешь ли ты иное чувство, но, получив данное письмо, ты наверняка захочешь бросить все и приехать сюда. А может мне только так кажется… »

Сколько прошло с той поры, как я отказалась от благ прежней жизни? Недели, месяцы, годы? Нет, скорее месяцы. Томительные месяцы ожидания, преодолевая болевые пороги от нанесенных ран. И все ради чего? Я и сама не помню. Помню лишь, как все начиналось: как наступала осенняя пора, облачаясь в золото. Как мы, будучи еще студентами, вели беспечную жизнь, не думая о завтрашнем дне. Как жизнь сама, в конце концов, была усладой нам обоим. А потом все в одночасье рухнуло. Признаться, я и не вспомню, почему этому стоило произойти, но, наверное, я затем и пишу, чтобы вспомнить.

За окном бушует ветер, прорываясь сквозь забитые щели окон. В комнате всегда они забиты, даже летом. Лишь изредка я открываю форточку. Нет, это не изба в глухом лесу, а квартира трехэтажного дома.Вид оголенного кирпича, из которого он создан, как и большинство домов в этом поселке, приелся настолько, что все они, как один, стали неотличимы. Да и сам поселок внешне напоминает остатки развитого государства, где когда – то кипела жизнь. Все здесь идет настолько тихо и размеренно, что периодами кажется, будто время остановилось вовсе. Я перестала чувствовать нехватку того самого времени, которого вечно не хватало. Но теперь его сполна… и можно спокойно вспоминать все, что забылось.

Обрывки в памяти, подобно клочкам разорванного листа, плывут по течению в осенней луже, утопая от тяжести впитавшейся воды. Сейчас, сидя за столом, подсвечиваемый настольной лампой, вспоминается тот майский день, когда мы приехали сюда с подругой. Яркий солнечный день, облаченный в праздничное настроение. Отрадно было видеть после устоявшегосямоего восприятияо городском быте, бурлящую жизнь в маленьком городке… точнее все же поселке. Ну да не в том суть. Местные отмечали какой-то праздник, посвященному ни то дню города, ни то еще чему-то. Тогда я не предавала этому значения. Для меня все было едино: праздник он и есть праздник.

«Слишком наивно было бы тебе давать адрес моего места пребывания, а потому письмо попадет к тебе в руки от человека, в чьей преданности я могу быть уверенна. Да и стоит ли тебе меня видеть? Впрочем, повод всегда может найтись, и у тебя, конечно же, он, безусловно, есть. Однако, вопреки произошедшему, будет лучше, если ты соприкоснешься с моими словами на бумаге, нежели иначе. Люди, как мне кажется, охотнее бросаются в пасть безумия, не думая опоследствиях, нежели сначала думают, а потом делают. С другой стороны, я не могу знать наверняка твою природу в данный момент времени, ибо прошло достаточно большое количество времени, чтобы измениться нам обоим. В себе я почувствовала перемены. А ты? »

С неделю подруга была со мной: показывала достопримечательности данного городка. По факту он скучен, но я не могу сказать, что здесь нечем заняться. Он напоминает спальный район нашего города, в котором инфраструктуры только что больше, нежели чем здесь. Бродя с ней по мелким улицам, притесненных низкими постройками по обеим сторонам, она, подобно гиду, указывала на разные как интересные, так и не очень, предметы архитектуры и хоть каких-то учебно-медицинских учреждений. Условно говоря, поселок делился на две зоны: рабочую и спальную. Рабочая начиналась от въезда в город, уходя к центру, где разбрасывались муниципальные учреждения. Несколько рабочих заводов, школы, один единственный колледж, детские сады и т.д. Все это хаотично переплеталось между собой. Больница располагалась в некогда рабочем заводе электромеханики. Как объяснила мне подруга, после закрытия, через несколько лет здание отдали на переделку под больницу ввиду того, что прежняя начала разваливаться на глазах, а потому им было проще вложиться в затраты на косметический ремонт заводского предприятия, нежели с нуля возводить новое или же отремонтировать старое, вложа в него еще больше средств. Как бы там ни было, а смотрелась она действительно свежо. По виду, конечно, она напоминала остатки былого завода, однако внутри, как я потом узнала позже, все было заделано под медицинские нужды.

Больница располагалась в центре, недалеко от главной и, пожалуй, единственной площади. От этой же площади, вглубь уже начинался спальный район, утыканный, как грибами, малоэтажными домами.В редких случаях, на самом отшибе, можно было повстречать несколько высотных домов. Предназначались они для расширения поселка, а потому являлись первыми и последними жилыми домами, построенные за последние лет десять. За высотками начинался лес, простирающийся на десятки километров. Подруга говорила, что в километре-полутора от поселка есть озеро, на которое многие ходят в летний сезон.

Меня поселили в доме на улице Д-го, располагающегося от площади в десяти минутах ходьбы. Здесь когда-то жила бабка подруги. Как она сказала, с полгода назад та переехала в город к ее родителям. Старой женщине надоела "мервтецкая" тишина, сводящая ее с каждым днем все больше с ума. Квартиру здесь никто не снимал, да и желающих не было. У всех местных жителей был свой кров, да и из новых людей сюда почти никто не заезжал. Квартира из себя представляла небольшую двушку, с совместным санузлом и крохотной кухней, выходящей окнами на заднюю часть дома, за которой шла дорога, вытоптанная местными жителями. Особенностью квартиры можно было отметить наличие большого количества ковров. И не удивленно: на первом этаже даже в летний сезон не всегда тепло, а потому ковры были одним из немногих спасений. Впрочем, это был единственный недостаток, который меня смущал. Во всем остальном я не чувствовала дискомфорта.