Случай на деревенском кладбище

Случай на деревенском кладбище

   – А вот скажи, – обратился «Первый» ко «Второму», – попадал ли Иванов в истории действительно мистического характера?

   – Попадал, – улыбнулся «Второй». – В частности, на кладбище. Показать?

   – Нет, показывать не надо, – отрицательно покачал головой «Первый». – Не люблю смотреть на унылый полигон для мертвецов. Лучше расскажи.

«Второй» понимающе кивнул головой, выключил панорамный телеэкран и поведал «Первому» следующую историю.

Однажды, собирая на лесных полянках землянику, Иванов наткнулся на ничем не огороженное полузаброшенное деревенское кладбище и из любопытства зашёл туда. Могил было много, но почти все давние, неухоженные, заросшие травой и кустарником, с облезлыми оградами и покосившими высокими ржавыми железными крестами, сваренными из труб. На некоторых были поблекшие, плохо различимые фотографии в виде медальонов, с датами рождения и смерти похороненного под крестом человека.

Обходя могилы и читая, кто сколько прожил, Иванов с грустью думал о том, как коротка всё же человеческая жизнь, особенно когда возраст умершего не превышал шестидесяти лет.

Свежие могилы ему попались на глаза лишь две. Незаросшие, почти голые, и как все, с высокими железными крестами - они находились в самом конце кладбища, упирающего в большое зелёное колхозное поле.

Однако направляясь к ним, он увидел ещё одну, на удивление, всю утопающую в цветах могилу, над которой скорбно склонились ветки невысокой плакучей ивы. Естественно, пройти мимо неё он не мог и подошёл к ней.

Из всего, что Иванов там увидел, его поразили не цветы, включая благоухающие розы, не памятник и надгробная плита из чёрного отполированного гранита, а стоявшая в нише памятника рамка с фотографией размером примерно 15 на 20 сантиметров, похороненной здесь два года назад симпатичной 19-летней девушки Маевской Ольги Васильевной, и указанный период её жизни, обозначенный цифрами: 26.05.1955 – 14.03.1974.

Подойдя к фотографии как можно ближе, Иванов невольно залюбовался ей и, затаив дыхание, замер. На фотографии была изображена не просто смазливая, а по-настоящему изумительно красивая девушка. К тому же, с завораживающими глазами, в которых застыли приветливость, доброта и одновременно притаившиеся грусть, печаль, стеснительность, стыдливость, придававшие в совокупности её овальному невероятно нежному девичьему лицу невыразимую прелесть, притягательность, искренность чувств и чистоту помыслов.

Она тоже в упор изучающе смотрела на него, и чем дольше они вглядывались друг в друга, тем сильнее возникало в нём ощущение уверенности, что он уже где-то, когда-то встречался с ней, был знаком, обнимал, целовал. И что вот-вот, узнав его, её застывшие полные губы вновь оживут и на них опять заиграет милая, счастливая улыбка.

В какой-то момент ему даже показалось, что она узнала его, моргнула ресницами, шевельнула губами, более пристальней посмотрела на него своими пронзительными серо-голубыми глазами, и неведомой силой потянула в своё чёрное гранитное царство. Отчего в душе его тут же возник всплеск суеверного страха, шевельнулись на голове волосы, по спине пробежали неприятные мурашки. А тут ещё гром с небес раздался, небо за речкой от туч почернело, ветер порывистый с глухим завывающим шумом пронёсся, срывая с кустов и деревьев листву.

На всякий случай Иванов инстинктивно отошёл на несколько шагов от фотографии и оказался на хорошо протоптанной тропинке, идущей от могилы девушки через зелёное поле к деревне, видневшейся за пригорком своими крышами.

Опять загремел гром и вслед за ним закапали крупные, но редкие капли дождя. Спрятавшись под деревом, Иванов облачился в полиэтиленовую накидку с капюшоном. Однако дождя почти не было. Дождь миновал кладбище стороной.

Вернувшись к могиле девушки, чтобы ещё раз посмотреть на её уникальную прижизненную красоту и на прощание помахать ей рукой, Иванов вдруг увидел идущего по тропинке парня, тянувшего за собой двухколёсную тележку с бидоном.

Догадавшись, что он будет поливать цветы на могиле девушки, Иванов решил спрятаться в кустах и, понаблюдав за ним, понять, кем он ей приходится.

Дотянув жалобно скрипящую тележку с бидоном до могилы, парень переставил из ниши на столик фотографию девушки, сел напротив и довольно долго глядел на неё о чём-то рассказывая. Высказавшись, он опять убрал фотографию на прежнее место, полил цветы, остатки воды вылил под плакучую иву, произнёс довольно громко слово «До завтра!» и покатил тележку с пустым дребезжащим бидоном назад в деревню.

Вернувшись опять к могиле и взяв в руки фотографию девушки, Иванов вновь оказался в плену её красоты и ему потребовалось немало времени, чтобы из него вырваться. Вырвавшись же, но продолжая всматриваться в милые его подсознанию черты лица девушки, он тяжко вздохнул и, глядя ей в глаза, сказал:

   – Да, миленькая Оля, боже упаси, тебя любить и потерять. Тем более, когда ты в арсенале одна и замены тебе нет. Действительно запросто свихнуться можно, как этот парень… к тому же, если ежедневно глядеть на такое пленительное фото. Поэтому поблекнуть ты, Оленька, на этой фотокарточки обязательно должна, а затем совсем перестать на ней появляться. Пожалей, пожалуйста, парня. Ведь кроме тебя ему помочь некому. Поверь, его подобное любовное отношение к тебе, перешедшее в болезненное состояние, добром не кончится. Впрочем, ты тоже, Оленька, что-либо изменить к лучшему неспособна. Ну, а я, извини – тем более. Во-первых, не знаю как. А во-вторых, нет времени. Нахожусь тут в гостях и послезавтра, к сожалению, уезжаю отсюда в другие края. Так что, прощай, терпи и неси до конца свой тяжкий крест, ежели и вправду загробная жизнь существует.