Смерть до прибытия

Смерть до прибытия

«Мама, мама, папа сказал, что я опять потолстею, если съем его кусок торта!» - заливаясь в слезах кричала 14тилетняя Полина. Но. Я. Хочу. Торт. - отделяя каждое слово практически мхатовской паузой продолжала ее дочь.

Первое желание любой мамы отдать все, лишь бы ребенок не страдал, не ревел и был весел и спокоен. Реальный ответ совпал с переведенным взглядом Карины на фото годовалой давности, где ее дочь еле влезла в юбку самой Карины и бегает так по дому.

«Ну ты же не хочешь этот торт, ты хочешь насолить папе за фото. Но ты можешь съесть этот кусок, тогда утром мы поедем с тобой вместо салона и парикмахера в бассейн и к тренеру». - Карина была так спокойна, что с каждым словом становилось только страшнее и за фигуру и за поездку в салон.

Полина поняла, что может променять ярко розовый цвет волос, на который полгода уговаривала маму, ради которого закончила год на пятерки на кусок торта. Нет, на кусок противного торта, от которого будет тошнить и все ради чего. Ради мести отцу, который притащил домой эту злосчастную фотку годовалой давности, о которой вспоминать не хочется совсем. Уйти достойно не удавалось и пришлось позорно сбежать, даже не хлопнув дверью. Розовые волосы дороже.

Карина, оглянув поле боя, а именно аккуратно закрытую дочерью подростком на пике спора дверь и лежащего на диване идиота мужа, который опять начал издеваться над полнотой дочки. 

Вспомнилась картина годовой давности, споры о ставшей необходимостью проблеме сброса веса, прикола на эту тему мужа, которые только он считал веселыми, истерики и срывы Полины на диетах. А самое главное, счастливые глаза ребенка, который после 48 размера одежды влез наконец таки в 42. Повторения ей не нужно было совсем. Зачем?

«Зачем ты притащил это фото? Не понимаю, зачем провоцировать скандал? Ты соскучился по психологу и истерикам на тему веса?» - ругаться просто уже не осталось сил, да и смысла, если быть честной, тоже. Карина, так и не выслушав ответ, медленно шла в комнату снимая попутно с себя деловой костюм.

"Может развестись? Делают же так многие женщины. А куда пойдёт Олег? К маме? Хм, да, к маме. Хотя, после развода это будет вообще не моя проблема. Дочь жалко, переживать будет. С другой стороны, они не так сильно ладят. Квартиру делить тоже не надо, спасибо бабуля за наследство." - именно такие мысли её заботили в данный момент.

Муж уже 2 года не работал и, кажется, даже перестал ходить на собеседования. А если быть до конца откровенными, то и не ходил, он так и не составил резюме. Тупо лень было, а потом и необходимость пропала.

Дни Олега выглядели практически одинаково. Еда, телевизор, диван и так по кругу. Карина каждый раз думая об этом вспоминала одно единственное но, о котором постоянно говорит её мать "зато не пьёт".

Мама, прожившая всю жизнь с работящим мужем ученым, который, надо сказать, тоже не пил почему то свято верила, что залог успеха в том, чтобы найти непьющего мужчину. Дожив до 39 Карина так и не поняла откуда это пошло и зачем она на это ведётся. Развод тоже был для мамы страшным словом. Ещё в начале брака, когда Карина ругалась с Олегом и жаловалась маме, мама плакала и просила не разводиться. Спрашивать "почему так" желания не возникало, потому что вероятнее всего ответ на него был "что скажут люди".

А люди ведь постоянно говорят. Про мужа, детей, недвижимость, работу, машину и даже маникюр. И главное, ничего хорошего не скажут. Люди всегда будут говорить, им все равно о чем, лишь бы была возможность говорить.

Олег же прекрасно понимал почему и зачем он принёс это фото. Более того, он знал что чувствует его дочь на собственном опыте. А ещё знал насколько дети жестоки. Он всегда помнил как его травили одноклассники, а он каждое утро, в любую погоду, шёл бегать в 6.30 утра, не пропустив эту пробежку ни разу и до сегодняшнего дня. Правда теперь это была просто привычка и, может быть, глупость.

Он знал, что в один момент взросление и гормоны привели его вес в порядок, но все ещё в нем просыпался тот самый мальчик из последних сил встающий с кровати в феврале на пробежку. А мальчика этого жалко. Работу он, на самом деле, пытался найти всего пару раз. Малодушие, получив отказы из за болезни(он и сам не понял зачем объявлял об этом на каждом собеседовании)  он принял решение, что теперь не судьба продолжить карьеру. Вообще. Какую бы то ни было.

Лежа в очередной раз на диване, уткнувшись в телевизор Олег искренне пытался понять как и, главное, зачем он превратился в этого сидящего на шее у родных, никому не нужного мужика. Нет, это не самобичевание, он к этому просто не склонен. Элементарное наблюдение. Почти со стороны за своей же жизнью. Начав увядать и лысеть и стареть со скоростью света он понял, что жена, дочь и, тем более, теща не заметили никаких изменений. Жене он противен давно, даже уже не секс противен, а именно он сам. Дочери интересна внешность, шмотки, парни и где-то там маячившее поступление. 

Последнее что слышал Олег, это то, что дочь планирует поступать в мед. Он даже находил в этом некую иронию, какая-то черная, но все же шутка судьбы. Отец умирает от рака, дома этого никто не замечает, но дочь планирует поступить в мед. Как это назвать если не ирония от судьбы-злодейки он так и не придумал.

Полина, действительно интересовавшаяся только тем как выглядеть так, чтобы стать первой красавицей школы и как без приложения усилий поступить в мед, отца воспринимала как меблировку комнаты и приложение к телевизору. Ну и как небольшую, но все же проблему. Из-за него она не могла позвать в гости подружек, а мама с ночевкой редко отпускала.

Именно так семья Боруковых прожила уже некоторое время. У всех из них были радостные моменты, но по большей части они были отдельно друг от друга, по крайней мере, отдельно от главы семейства.

Олег, что вполне естественно для человека, знающего название своей болезни, а главное не верящего в свое выздоровление, да что там только в свое, в целом в излечимость заболевания у кого либо, думал как ему правильно поступить. Завещание он написал через день после посещения врача. К которому, кстати, больше не ходил. Не ходил он с того дня больше ни к какому врачу, думая: "Ну а что они мне скажут".