Ядовитое кино

г. Псков, послевоенные годы…

О том, что в городе будут снимать сцены для нового фильма об осаде Пскова войсками польского короля Стефана Батория[1], не раз писали в газетах, так что Катя Колесникова прекрасно знала о предстоящих съёмках, и это до сей поры её особо не интересовало. Однако вчера, когда Кате позвонила её лучшая подруга Зинуля Резванова и сообщила, что несколько часов назад в город приехал сам Качи́нский, и что именно он возглавит съёмки, молодая женщина почувствовала, что её сердце бешено заколотилось. Увидеть легендарного режиссёра за работой — это же что-то немыслимое, такое пропустить нельзя!

Зинуля Резванова, придерживающаяся на этот аналогичного мнения, откуда-то узнала, что съёмки начинаются завтра и авторитетно заявила, что любая уважающая себя современная женщина просто не вправе пропустить столь значимое событие. Всеволод Качинский — заслуженный деятель искусств и лауреат Сталинской премии первой степени, сыскавший в мире отечественного кинематографа славу второго Эйзенштейна, прошедший нелёгкий путь от немого кино до современных звуковых полнометражных кинокартин заслужил не только любовь зрителей, но и являлся автором ряда работ по теории современной кинематографии. Одна только возможность того, чтобы увидеть Качинского за работой, заставила Катю тут же забыть о своих прочих делах, уговорить своё руководство взять вполне заслуженный отгул и на следующий же день отправиться на место предполагаемых съёмок. Договорившись с Зинулей о предстоящей встрече в районе Троицких ворот Псковского Кремля, где должны были начаться съёмки, Катя, немного подумав, позвонила мужу и настоятельно попросила выкроить время, чтобы тот составил им компанию.

Как того и следовало ожидать её драгоценный супруг старший лейтенант Псковского Управления милиции Венечка Костин не выказал ни малейшего желания сопровождать Катю и вместе с ней стать очевидцем столь значимого и масштабного проекта. Выслушав предложение и сославшись на свою обычную занятость, Веня пожелал им с Зинулей хорошего отдыха и самым бессовестным образом повесил трубку. Катя нахмурилась и тоже бросила трубку.

Однако она тут же схватила её снова, крутанула диск телефона, но, немного поразмыслив, всё-таки не стала перезванивать. Катя медленно положила трубку на рычаг и при этом клятвенно пообещала, что заставит мужа горько пожалеть об этом неосмотрительный поступке в самое ближайшее время…

на следующий день у Троицких ворот…

Уже в половине девятого со стороны Довмо́нтова города к Кремлю потянулся народ. Мужчины и женщины, дети и старики, надевшие в честь предстоящего события свои самые лучшие наряды, шли сегодня к главным воротам Псковского Кремля как на праздник. Прибывшие посмотреть на съёмки люди собрались вдоль натянутых по периметру красных лент, бурно обсуждали предстоящее событие, смеялись и махали красными флажками. Часть предназначенного для съёмок и поросшего сочной зеленью открытого участка перед городской стеной ещё с раннего утра была оцеплена военнослужащими местного пехотного полка. Их было не так уж и много, и это была лишь малая часть военных, которым сегодня предстояло обеспечивать предстоящее событие.

Одна из подруг Зинули Резвановой, чей муж проходит службу в вышеназванной воинской части, сообщила ей, что по приказу своего командира едва ли не весь личный состав полка сегодня будет играть роль статистов. Так что, по словам Зинули, сегодня им с Катей, как и ещё доброй сотне собравшихся у Кремля зевак, предстоит стать участницами настоящего костюмированного парада. Когда вдалеке показались первые всадники, гул заметно усилился. Восхищение и эдакая детская радость переполняли людей, глазевших на гарцующих мерной рысью лошадок и само собой их разряженных во всяческие причудливые одежды всадников.

Знаменитые летучие гусары короля Стефана — элитная кавалерия Королевства Польского шла в авангарде разноплемённого европейского войска, как бы открывая этот своеобразный военный парад. Закованные в панцири, с пиками и саблями, гусары гарцевали на мощных конях, плавно покачивая импровизированными орлиными крыльями за спиной. Вслед за польскими гусарами показались венгерские и румынские конники в красных и зелёных кафтанах, в шапках с павлиньими перьями и попонами из леопардовых шкур. За ними тяжёлым галопом проскакали едва ли не полностью закованные в доспехи немецкие рейта́ры. Вслед за немецкой кавалерией под гром барабанов, рёвом труб и тамбури́нов двигалась многочисленная пехота короля Стефана: литовцы, венгры, вала́хи, наёмники из Франции, Германии и Шотландии — всё это разноплеменное войско, которое когда-то сумел собрать под свои знамёна амбициозный польский король, решивший во что бы то не стало захватить и разорить очередную русскую твердыню — древний город Псков.

Несмотря на всё великолепие польско-литовского войска, когда на смену «иноземцам-захватчикам» появились менее напыщенные и не такие разукрашенные воины московского царя Ивана Васильевича, зрители вновь воспаряли и снова загалдели и заулюлю́кали. Кое-где даже прозвучало громогласное русское «Ура!!!»

Всадники поместной конницы в остроконечных шлемах и кольчугах; царские татары на коротконогих косматых конях со щитами и луками; казаки в стёганных тегиля́ях, с писто́лями и саблями на боку, промчалось в сторону крепости непринуждённой рысью. Завершало процессию прохождение царских стрельцов.

В красных кафтанах и мохнатых шапках, неся тяжёлые мушкеты на плечах и опираясь на бердыши́, они шли широким походным шагом, волоча за собой несколько лёгких бутафорских пушек. Когда статисты исчезли за городской стеной, толпа на какое-то время приутихла, но после появления двух чёрных автомобилей «ЗИС» и грузового фургона цвета «хаки» снова оживилась. Когда первая машина поравнялась с линией оцепления, кто-то выкрикнул одно единственное слово: «Качинский!».