Снег, свечи и мы

ЧАСТЬ 1. Снег

Всё началось со снега.

Он шёл с самого утра — сначала лёгкой дымкой, почти незаметной, а потом обрушился плотным, неумолимым потоком. За окном маленького дома уже нельзя было разобрать, где заканчивается дорога и начинается лес. Всё превратилось в бескрайний белый хаос.

В доме было тихо. Электричество пропало ещё днём, поэтому я разожгла свечи, поставив их на подоконники, чтобы хоть немного осветить комнаты. Камин потрескивал, но даже его тепло казалось недостаточным, чтобы победить холод, который пробирался сквозь стены. Закуталась в плед, грея ладони о чашку с остывающим чаем, и старалась не думать о том, как долго буду отрезана от всего мира. Не было ни нормального интернета, ни связи, только снег, портативная зарядка и собственное одиночество.

Уехать от суеты надоевшего мегаполиса, работы в туристическом агентстве, где каждый день похож на предыдущий. Телефон звонит бесконечно, клиенты требуют невозможного, а коллеги строят видимость, что всё под контролем, хотя их лица выдают скрытую усталость.

Я устала от ощущения гонки.

Каждый день ты бежишь — за чем? За сроками? За чужими ожиданиями? За обещаниями, что «скоро всё станет проще»? Возможно, именно поэтому я уехала в горы. В доме бабушки, в глуши, где не нужно подстраиваться под чьи-то планы, где можно снова услышать себя. Бабушкин дом всегда был для меня чем-то особенным. Здесь я провела свои лучшие зимние каникулы, когда снег казался не угрозой, а чудом. Мы с друзьями катались на санках с ближайшей горки, пекли печенье на кухне, а вечерами сидели у камина, слушая бабушкины рассказы. Тогда мне казалось, что ничего не может разрушить эту тёплую картину.

Но с тех пор всё изменилось.

Бабушка давно ушла, дом пустовал почти пять лет, и теперь я была здесь одна. Друзья выросли и разъехались, продали или забросили участки. Я часто думала, почему выбрала именно это место для побега. Может, потому что здесь всё ещё сохранился кусочек того, что я когда-то любила.

Но воспоминания...

А вот реальность... Она была другой. Одиночество давило, и тишина, которая казалась мне спасением, теперь начинала гулко отдавать внутри, как набат. Реальность куда суровее воспоминаний. Больше не звучали голоса друзей, не пахло корицей и свежей выпечкой, и никто не смеялся до слёз над бабушкиными историями. Остались только я, старый дом и бесконечный снег за окном.

Стены помнят. Они впитали в себя тепло тех зим, и я могу почувствовать его, если замру на мгновение, прислушаюсь. Я поднялась с кресла и подошла к окну, надеясь увидеть что-то кроме белого вихря. Вдалеке всё ещё можно было различить очертания старой горки, где мы катались на санках, смеясь до упаду. На мгновение даже услышала этот смех, будто он всё ещё был где-то здесь, упрямо сопротивляясь времени.

Снег шёл, стирая всё на своём пути. И вместе с ним исчезали даже тени прошлого.

Я вздохнула, потёрла руки и вернулась к креслу. На полу рядом с камином лежала корзина с дровами, и я машинально наклонилась, чтобы подложить ещё одно полено. Пламя тут же вспыхнуло ярче, отбрасывая тёплый свет на стены. Хотелось верить, что свет может согреть не только дом, но и меня.

***

Ближе к вечеру, когда дом погрузился в привычную тишину, что-то изменилось. Кто-то вошкался во дворе, снег скрипел под чьими-то шагами. Бабушка еще много лет рассказывала, что сюда порой наведывались рыси и лисы. Рвали куриц, но у меня-то куриц не было. Ни куриц, ни света, ни другой живности. Я отмахнулась, списав всё на воображение. Но вскоре услышала скрип снова - окна затянула морозная сетка. Я замерла, чашка с чаем осталась на столе. В доме уже несколько дней не было никого, кроме меня, и мысль о чьём-то присутствии неожиданно обрушилась тревогой. Это мог быть ветер. Или зверь.

Но вот шаги стихли, и через мгновение я услышала стук в дверь. Глухой, неровный. Сердце резко заколотилось, будто давно забыло, что здесь вообще возможен кто-то кроме меня. Я не двинулась с места, прислушиваясь, стараясь убедить себя, что мне просто показалось. Но стук повторился — на этот раз громче, увереннее, словно требовал немедленного ответа. Я невольно вздрогнула, чувствуя, как вспыхивает неприятное тепло в ладонях.

— Кто там? — голос сорвался, прозвучал хрипло, почти шёпотом.

Никакого ответа. Ноги были как ватные, но я всё-таки пошла к двери, стараясь не шуметь. Я прижалась к холодному дереву, пытаясь угадать, кто там. Ничего — ни тени, ни голосов, только завывание ветра. И всё же я понимала: кто-то стоит снаружи.

Сжавшись от напряжения, я приоткрыла дверь, оставив щель в пару сантиметров.

— Кто...

И замолчала.

За порогом, в тусклом свете свечей, стоял он. Макс.

На мгновение мне показалось, что я ошибаюсь. Лицо обветренное, слегка покрасневшее от холода, волосы растрёпаны. Он кутается в куртку, словно она уже не способна согреть.

— Ань, — наконец сказал он, — постучался на авось. Вдруг ты здесь.

— Великий русский авось всегда спасает. А ты что делаешь то здесь? В такую погоду.

— Буря, — ответил он просто, кивнув на вихрь за своей спиной. — Машину занесло, дороги нет, трассу закрыли. Свет в доме у знакомого пропал, там холодно. Идти некуда, вспомнил, что ваш дом где-то поблизости. Подумал, вдруг ты такая же сумасшедшая и здесь осталась. .

— Я не могу остаться на улице, — продолжил он, видя моё молчание. Его голос прозвучал мягче, почти извиняясь. — Если это неудобно, я найду другое место, но...

Я тяжело вздохнула, внутренне ругая себя за нерешительность, и отступила в сторону, распахнув дверь.

— Проходи уже, — сказала я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Макс шагнул внутрь, стянув с себя куртку, провёл рукой по растрёпанным волосам и огляделся вокруг.

— Ничего не изменилось, — заметил он, усмехнувшись, но взгляд его был каким-то задумчивым. — Всё так же уютно.

Я промолчала, закрывая дверь и нервно поправляя свечу на столе. Уютно? Вряд ли. Мне сейчас казалось, что стены сжимаются, оставляя нас вдвоём в слишком маленьком пространстве.