Снежинка

Снежинка

Он протёр запотевшее окно, за которым серые скалы и камни попирали грязное небо. Ветер хищно облизывал почерневшее дерево стены старой хижины, от чего та скрипела на все лады, как расстроенная гитара бродяги с пристани. Вода под ладонью собралась в плотную плёнку и потекла сквозь пальцы.

Яни отдернул руку ‒ несколько капель упали на пол и в щель между разошедшимися досками, откуда взволнованно и благодарно зашуршала трава.

‒ Деда? А снег скоро выпадет? – мальчик сел на скамью и вгляделся в сполохи печного огня, что, прорвавшись через чугунную дверцу, веселыми огоньками выводили загадочные письмена на высокой деревянной бадье.

Скрип покачивающегося кресла стих, и в образовавшийся звуковой провал ворвались холостые выстрелы и заговорщицкие перешептывания угольков в топке.

‒ Снега мне в этом году не дождаться, так говорят мои кости. Отчалю без него, – прошамкал Старый Капитан, плотнее закутываясь в траченый клетчатый плед. ‒ Ты бы за водой сходил, что ли, пока буря не собралась?

Старик набил трубку и, запыхтев как паровой котёл, пустил клубы сизого дыма по комнате. Того и гляди, взаправду отправиться в очередное плавание за окоем.   

«Некуда ты не денешься, ‒ Яни открыл кладовку и, отвесив спутанную сеть, закрывающую полки, взялся за веревочную ручку ведра, ‒ Не зря же я привязал кресло к древнему корабельному якорю. Останешься со мной и на эту зимовку, а там, глядишь, и до следующего Нового года дотянем...»

Стоявший в углу якорь, очищенный от полипов и ракушек, мальчик выменял у деревенских разорителей гнёзд чаек на сделанный и самолично выкрашенный парусник с вырезанной фигуркой матроса у штурвала. Расставаться с корабликом было жалко, но бурый от солёной воды и времени якорь был нужнее.

Деревенские сорванцы клялись, что притащили «железяку» с Черного залива, бухты, где нашли своё пристанище многие неосторожные мореплаватели и рыболовы. А еще они рассказывали, что на Каменном кулаке ‒ скале, с которой день и ночь доносились брань неугомонных крачек ‒ появился торговец всякой всячиной ‒ господин Куча. И у него есть всё-всё, что только есть на свете!

Вот у кого Яни может купить снег, много снега, чтобы завалило всю округу. Чтобы нарядный белый ковер закрыл к праздникам убогую серость острова, и разноцветные огоньки фонариков зажглись в каждом доме.

Малый народец бекке, что всё лето распевал песенки со сверчками в лугах, приходил только по мягкому покрывалу льдинок, оставляя на утро цепочки крохотных следов, обрывающихся у дверей. Бекке проникали в людское жильё. украшали временное прибежище запасённым светом солнца, смешанным с разноцветьем лепестков и переливами закатных облаков.

Но в этом году зима не спешила. «Чего доброго, можно и без праздничных огоньков остаться! ‒ часто думал Яни, поглядывая на укрывшуюся шалью дождя вершину Вдовьей горы. ‒ Надо срочно принимать меры! Иначе ведьма Аскефра сможет беспрепятственно заходить в дома и подменять тёплые людские сердца ледышками!»

Сперва он хотел было стащить со стены тяжелый зубатый гарпун и, забравшись на северный мыс, загарпунить и подтянуть на веревке, свитой из седых прядей луны, несколько туч, приплывающих попастись у истерзанных штормами фьордов острова. Так делал его дед, так делал его отец. Но, как на беду, среди дрейфующих могучих туш не попадалось ни одной белорунной, снеговой. Сплошь серые дождевые плаксы.

Тут бы и опустить руки, но новость о новом торговце заронила в душе маленькую надежду.

Мальчик одел ушитый, но всё ещё не по размеру большой рыбацкий плащ, пропахший терпким ароматом махорки и резким духом рыбьей чешуи. Аккуратно снял с крюка корабельный фонарь у самого входа в хижину и, стукнув для порядка ведром о притолоку, распахнул дверь. Скрип подхватил ветер, ринувшийся в комнату и запутавшийся в снастях под потолком. Старый Капитан недовольно зашевелился в кресле:

‒ Ты только с фарватера не сбейся, Яни. Буду ждать тебя с приливом…

Ноги радостно бежали среди мшистых камней. Подпрыгивая и скользя среди влажных глыб, Яни торопился к тропе, что выведет прямиком к Каменному кулаку. «Вернуться бы до прилива!» ‒ только одну мысль мусолил мальчик у себя в голове, втискиваясь в сквозной разлом между великанских скалистых ладоней.

Ведро стало под звонкий поток ручья слёз, стекающего по склонам Вдовьей горы в долину. Тут начиналась мощённая сланцевым известняком дорожка, что вырубили в неподатливом граните ещё тролли. Но за судьбу ведра можно было не беспокоиться и забрать его на обратной дороге, так как великаны навечно уснули в своих пещерах, прорастая друзами кристаллов, споры которых они подхватили в лавовых недрах гор.  

Ещё важно не забыть поздороваться с кустами на склоне, чьи корявые ветки тянулись к тропе, подобно рукам просящих милостыню нищих, и норовили дернуть за одежду со всей силы, если к ним не будет проявлено должного почтения. Этот злопамятный кустарник укоренился здесь давно, и с памятью у него было всё в порядке.

Вездесущий ветер догнал Яни, когда тот карабкался уже на Каменный кулак, избегая наступать в норы гномов и впиваясь пальцами в узкие скальные щели. Полы плаща взметнулись вверх, и сырой холод пробежал от спины до затылка.

‒ Слушай, не до тебя сейчас! Видишь же, снега нет совсем. ‒ сказал озорнику запыхавшийся мальчик, ‒ Ты ведь тоже хотел бы поиграть со своей подругой вьюгой? И если у меня все получится, ты заимеешь такую возможность. Так что, будь добр, не мешай!