Соблазнение строптивого 2: Цена свободы

Глава 1

Три этажа – достаточно для смерти. Залезть на подоконник проще простого, проще, чем слышать приказ осуждающих голосов: «Умри! Умри! Умри!»

Их оглушительный хор перестаёт пугать, когда осознаю: шага достаточно, чтобы они умолкли.

Делаю этот шаг. Сильная рука останавливает падение, тянет назад, сжимает до боли.

– Ты рехнулась?! – сквозь звон в ушах кричит тёмный. – Ты о чём думаешь, дура?!

– Я подвела Эсина. Мне лучше умереть.

Секунда промедления. Он тряхнул меня, до хруста стиснул рёбра:

– Да ты точно двинулась! С чего ты взяла, что смерть – выход? С чего взяла, что я позволю тебе умереть?

Мысли опустели, как и я. Закрывая глаза, повисла на руке тёмного, но его изумлённый шепот:

– Какого?..

Заставил открыть глаза: огненный шар приземлился на хрустальное навершие Гранографа, выбивая тонкий пронзительный хруст.

Пламя вмиг охватило верхушку башни. Отпустив меня (я рухнула на колени), тёмный шагнул на подоконник. Послышался металлический шелест: его ноги покрылись чешуйками брони. Тёмный рыкнул. На мои плечи упало покрывало, он сгрёб меня в охапку и выпрямился.

Металлически зашелестели раскрываемые крылья. Рывок – и мы мчимся к Гранографу, ветер трепал покрывало, волосы. Тёмный застыл над стеной вокруг храма. Приподняла голову: огонь на оплавленной верхушке растворялся во всполохах черноты.

Рядом вдруг оказался другой тёмный в броне, но с четырьмя крыльями. У меня мёрзли ноги.

– Шестидесяти семи метров, – прорычал четырёхкрылый претёмный. – Мне не хватило всего шестидесяти семи метров, чтобы уничтожить это сраное ядро!

– Огненное, – холодно обронил тёмный. – Это огненное ядро. Ахонт, проверь, как там зрячий. Если Противостоящим нужна помощь – предоставляй. Лети.

Ахонт помчался к оплавленной башне. На его месте возник ещё один бронированный, но на двух крыльях.

– Марн, тех сэнари, которые не могут сейчас покинуть Сорту, веди в храм. На поиск задействуй всех наших. Скрытую кровь тоже берите. Скажи Вейну разослать властям и гильдии стихийников напоминание о поведении в грани, пусть поговорят с горожанами. На нём инструктаж в наших кварталах. Лети.

Мы вихрем понеслись над крышами, на скорости они смазались в одно пятно, но ветер в лицо не бил. Вдруг всё замерло – и мы стали опускаться во двор, в центре которого стояла катапульта. Чем-то резко, тошнотворно запахло.

Зачем тёмный взял меня с собой?

Он завис в полуметре от каменных растрескавшихся плит, потемневших под его шестикрылой тенью. Мерзкий запах щипал ноздри. Тёмный неожиданно спросил:

– Лила, ты чувствуешь присутствие магии?

– Иди ты, – устало отозвалась я.

Его рука даже без брони была жёсткой, под рёбрами заныло.

– Попробуй поработать, – предложил тёмный.

Я чувствовала только его магию. И с какой стати Его Темнейшеству, магу тринадцатого уровня посвящения, вдруг нужна моя, пятиуровневая, консультация?

– Лила?

Промолчала.

Подождав немного, он меня тряхнул, и я выдавила:

– Зачем?

Хотелось лечь, закрыть глаза и забыться.

– Тебе нужно отвлечься от мрачных мыслей. Возможно, обрести временную цель.

Отвлечься… цель… Неожиданно для себя горько рассмеялась. В груди разрасталась холодная пустота.

У меня нет цели.

Ничего нет.

А тёмный даже умереть не даст.

В горле встал ком.

Надо было действовать тихо. Молча. Просто закончить всё быстрее.

Зашелестели шаги, скрипнули ворота. Кто-то сдавленно вскрикнул.

– Ни… э… – промямлил кто-то.

Тёмный деловито бросил:

– Магических ловушек нет, но за отсутствие физических не ручаюсь. В доме четыре человеческих трупа, убиты два часа назад, но до этого несколько дней, не более недели, их жизненные функции в значительной степени подавлялись. Вероятнее всего, магия подчинения, светлые скажут точнее.

Повисло тяжёлое молчание. Кто-то угрюмо спросил:

– Вы выпустите кого-нибудь из них?

– Возможно. – Тёмный пролетел к дому.

Дверь отворилась, зашелестели крылья, он развернулся, боком вплыл в пропахший старыми вещами и плесенью холл.

Надеется на мою помощь?

На полу темнеют брызги крови, след сапога. Постепенно в ноздри проникает металлический запах. Закрываю глаза. Мне нечего делать в этом доме, в этом мире, в руке тёмного.