Пролог

Пролог.
1653 год.

Солнце!

Солнце было столь ярким в тот день!

Зеленые холмы Тосканы подставляли ему свои бока, чтобы румянить крупные ягоды винограда, и оно щедро поливало их лучами — так же щедро, как местная кухарка обливала картофельную фокаччу оливковым маслом.

Именно оно стекало с губ синьоры Висконти — смачно причмокивая, мать семейства уплетала лепешки с таким удовольствием, что ее платье, уличный стол, тонкие пальцы и даже грива черных кудрей — все было в оливковом масле.

Хоть синьора никогда не славилась любовью к тяжелой пище, теперь же, будучи в ожидании четвертого ребенка, ей казалось, что она сможет поглотить фокаччу размером с целое озеро Санта Луче, где семейство Висконти и решило провести тот жаркий день.

- Будет мальчик. - Шепнул синьор Висконти, завороженно вытирая пальцы жены от излишков масла. - Неуемный аппетит да в такую удушливую жару — такое было только когда ты носила Лоренцо, любовь моя.

- Господь, конечно, слышит волю твою, Марко, но... Как же жарко… Будет девочка. Я чувствую это. - Синьора прикрыла глаза, будто даже трапеза утомила ее. Она запрокинула голову с тяжелым вздохом, и черные кудри упругими змейками скользнули по спинке стула. - Оно и к лучшему. В моем сердце не осталось места для еще одного сына — не могу представить, что сумею полюбить его также сильно, как Лоренцо и Антонио.

- Я буду счастлив любому исходу, любовь моя. Но... дело Висконти процветает, виноградники плодоносят, Господь благоволит нам, ибо даже французы стали закупать наши вина, что уж говорить о Венеции и Риме. Нам нужно много наследников. - Он жадно поцеловал ее пальцы, из-за чего и на его усах заблестело оливковое масло.

- Вот и рожай их сам. - Хмыкнула синьора Висконти. - Не хочу быть как бабушка. Или прабабушка. Или прапрабабушка, или… В общем, не хочу продолжать фамильное дело и переживать с десяток беременностей, хватит с меня и четвертой.

Она брезгливо прогладила округлившийся живот. Всякий раз будучи на сносях, синьора клятвенно обещалась, что этот ребенок - последний, и всякий раз забывала свою клятву в тот же миг, как новорожденное дитя касалось ее груди.

- Неужели отринешься от величайшего дара? Во всей Европе едва ли сыщется род более плодовитый, чем твой, любовь моя!

- А что толку?

- Как что? Милость Божья! Лоза без винограда — лишь хрупкая ветвь, но чем больше она плодоносит, тем крепче становится. Я знаю, о чем говорю, раз уж господь не дал мне братьев и сестер. И, помимо Божьей милости, большая семья — это… большие связи.

- Какие связи? - Устало вздохнула синьора, не открывая глаз. Духота вкупе с плотным обедом так утомили ее, что даже на споры с мужем не осталось никаких сил. - Когда родных сестер и братьев нет, а двоюродных и троюродных больше двух десятков, даже их имен не упомнишь, не то что положения и дел. Разве же видел ты, чтобы я держала связь с кем-либо из своей многочисленной родни? С Джулианой, разве что, упокой господь ее душу, и с этим варваром Алонзо, который, должно быть, уж и сам давно почил… Нет, у моих детей все будет иначе. Два прекрасных брата — Лоренцо и Антонио, и две сестры — Клариче, и… - Она задумчиво прогладила живот.

- Позволь назвать в твою честь, если будет дочь. Маддалена. - Имя жены он выдохнул с трепетом.

- Ну уж нет! - Поморщилась она. - Мы закончили обсуждение после рождения Клариче. Маддалена в роду должна быть одна — единственная и неповторимая, мать Лоренцо великого, что принесет роду Висконти процветание и распространит его влияние далеко за море!

- Амбиции — путь к звездам. Главное, чтобы они не шли наперекор разуму. - Улыбчивый тон Джованни Висконти — отца Марко и свекра Маддалены, смягчил его мудрые слова.

Водрузив на стол графин рубинового вина, что он принес из погребов, дедушка сел подле детей.

- Лоренцо… Славный мальчик. - Сказал Джованни, разливая прохладный напиток. - Но у него нет моего носа, Маддалена. Нет нюха.

- Вы только и знаете, что твердить о своем носе! - Вспыхнула невестка. - Мальчику всего семь, но он сообразителен и активен не по годам, ласковый, добрый, воспитанный! Лучший наследник из всех, какого можно желать! Откроется в нем знаменитый нюх Джованни Висконти, только позже! Всему нужно время!

Джованни не ответил, но позволил себе несогласно хмыкнуть в седые усы.

Годы были милосердны к дедушке Висконти — к почтенному возрасту он сохранил завидное здоровье, чтобы видеть, как растут его внуки, а винодельня процветает. Все в его жизни сложилось благополучно, и всем он на старости лет был доволен, кроме одного.

Его сыну не передался нюх.

Нюх Джованни Висконти, о котором по всему Риму слагали легенды, которому удивлялся даже отец святой церкви, не передался Марко. Марко не мог определять сторону склона, на котором вырос виноград, по одному лишь запаху. Марко не умел считать необходимые для брожения месяцы по аромату виноградной кожицы, растертой меж пальцев. Марко не мог с закрытыми глазами определить, в какой бочке выдерживалось вино. Да, Марко был безупречным счетоводом и образцовым семьянином, но… Для процветания винодельни этого недостаточно. Джованни знал это. Быть может поэтому здоровье его было столь крепким в пожилых годах — дедушка Висконти отказывался отходить от дел, не видя достойной себе замены.

Зато он ясно видел, что и старшего внука - Лоренцо, любимца Маддалены, обошел этот дар.

- Что ж, с именем решим позже… - Сказала невестка, отвлекая дедушку от размышлений. - Главное, чтобы девочка получилась такой же симпатичной и кроткой, как и ее сестра.