Сон о принце (части 3 и 4)

Глава CXI

Шлёпки стояли перед моей кроватью. Халат висел на спинке стула. Постель выглядела как будто в ней лежали. Значит, мне не приснилось, и я действительно, уложив Эшмаса вернулась к себе в комнату. Каким же чудом меня занесло к нему в кровать? Сам достопочтенный был не в той кондиции, чтоб отнести меня. Подозревать кого-нибудь постороннего... нелепо. А если учесть, что в кровати своего, можно сказать, нанимателя я оказываюсь аж второй раз...

Все мое умывание-переодевание прошло в размышлениях и осмысливаниях. Мозг жонглировал фактами и идеями, пока не споткнулся об кирпич наиболее логичного объяснения: я лунатик. Хожу по ночам и ничего не помню об этом.  Правда, смущало мое невозвращение в свою кровать после прогулок. С другой стороны мои знания об этом феномене находятся на уровне баек и детских страшилок. Все может быть в разы сложней. Может я во сне сверхчувствительна и иду искать кровать, стоящую по фен-шую.

«Или кровать со спящим Фен-шуем», – заметила моя язвительность и тут же растаяла от стука в дверь.

 – Ма? – в приоткрытую дверь просунулась мордочка Зали.

 – Да, дочь, – я суетливо схватила жилетку, словно пряча от девочки свои невеселые мысли, – ты так раз вовремя, мне нужен совет по поводу...

Запах смеси счастья со страхом, идущий от входящей в комнату девочки, сбил меня с мысли. Потянуться чуйкой – всего мгновение. И уже ясно, что боятся меня, но все же собираются бороться, хотя чувствует себя девочка не очень хорошо.

Кинув жилетку на спинку стула, я присела на кровать:

 – Рассказывай, доча.

 – Ма, – она прикрыла за собой дверь, – а как ты знаешь?

 – Зали, просто расскажи мне.

Девочка набрала полную грудь воздуха и выдохнула:

 – Туз предложил мне стать его женой.

В голове непередаваемая пустота:

 – Ч-ш-йэто?

Зали немного смутилась:

 – Он хочет, чтоб я стала его женой. Говорит, что, как честный человек, он теперь обязан на мне жениться...

В голове случился ядерный взрыв:

 – ЧТО?!!! – невольный взгляд вниз... На полу, у самых ног невесты, потихоньку, капля за каплей, начинает расти лужа темно-красного цвета.

 – Всепрощающий! – всплеснула я руками, – да у тебя же кровь идет!

 – Ну да... – кивнула глупышка, – а разве не должна?

 – Не должна?! – я сама не поняла, какую интонацию вложила в свои слова, поскольку в этот момент в мозгу огненными цветами вспыхивали слышанные-читанные страшные истории о неудачной дефлорации и ее возможных последствиях. Мысль, что надо что-то делать, пробилась молнией сквозь мрак возможных и невозможных ужасов. Вскочив на ноги, я схватила Зали за руку и потянула к кровати.

 – Так, быстро, для начала тебе надо прилечь.

 – Ма! Я же всю постель испачкаю! – трепыхнулась та в ответ.

 – Да плевать на эти тряпки! – я схватила ее за плечи и, подавляя вялое сопротивление, усадила на кровать, – теперь ложись на подушку.

 – Ну, ма-а! – заныла почти невеста, но давлению подчинилась.

 – Вот так, – присев на краешек кровати, я погладила ее по щеке, – и давай, скажи мне честно, дочка, у тебя там болит? Где именно?

 – Низ живота. Только не болит, скорей неприятно оттягивает, – от улыбнувшейся, несмотря на прозвучавшие слова, девочки ко мне пришла благодарность и ответная нежность.

 – Это хорошо... наверное, – я вздохнула, – ты главное не волнуйся. Я сейчас найду доктора...

Дверь в комнату со свистом раскрылась, явив полуголого Эшмаса. В руке наган, на физиономии мыльная пена, глаза горят. Однако, видимо вспомнив о своем прошлом неожиданном вторжении, влетать в комнату с разбегу достопочтенный не стал.

 – Кому доктора? – спросил он, опуская револьвер, – Что случилось?

 – Туз случился! – зло ответила я.

 – Мама! – с упреком произнесла Зали.

 – Что, мама? Да ему оторвать надо все что можно и нельзя!

 – Мам!

 – Так, – Эшмас вошел в комнату, – для начала определимся. Зали, он сделал это с твоего разрешения.

 – Не-ет, – удивление в детских глазах, – а что об этом еще и разрешение спрашивают?

 – Так он еще и силой! – воскликнула я, – Убью!

 – Нет, мама, нет! – девочка вцепилась в мою руку, – я люблю его!

 – Любишь?!

 – Да! Люблю!

 – Он тебя... – грубое слово у меня не вставлялось, красивое не произносилось, – без согласия!

 – Ну и что!

 – Ты лежишь с болями и кровотечением!

 – Да у меня всегда так в женские дни!

 – Как в «женские дни»? – опешила я.

 – А у тебя не так? – с удивлением спросила девочка.

Громкий хмык Эшмаса вызвал невольный взгляд в его сторону. Мужчина стоял, сложив безоружные руки на груди. Револьвер, видимо отправился в карман штанов.

 – Не кажется ли вам, – заговорил достопочтенный, – что имеет место некоторое взаимное непонимание. Может стоит объясниться. Например, начать с начала. А?

Мы переглянулись с девочкой.

 – Но ведь я так и сделала. Разве нет? – сказала она.

«Разве да?» – хотелось ответить мне. Однако вместо этого, я медленно вдохнула и почти ровным голосом спросила: