Сорванные травы

Сорванные травы

В заросшем парке
Стоит старинный дом:
Забиты окна,
И мрак царит извечно в нём.
© Король и Шут

Маруся
Маруся суетилась на кухне, когда из комнаты послышались звучные хлопки (похожие на удары ладонью пониже спины). Она потерпела пять секунд, а потом бросила недомытую кастрюлю и побежала спасать ребенка. В комнате отец семейства, отбросив мастерок, оттаскивал от окна семилетнего сына, периодически останавливаясь и отвешивая ему леща.
— Петька! Оторва! Ты что, шельмец, творишь?!
— Папка, там во дворе Санька сифой дразнится. Я ему показал!
— Это я тебе ща покажу! Я эти кирпичи два месяца из цеха выноси, а ты их за раз в окошко! Ну-ка мухой беги, подбирай! И чтоб все осколочки до одного нашел!
Когда отпущенный на свободу сын выскочил из квартиры, Федор сокрушенно повернулся к жене.
— Слышь, мать, наш-то у меня пять кирпичей в окошко выкинул.
— И шо?
— И вот! Помнишь, я тебе прохфесорские камни отдал духовку обложить?
— Ну?
— Вертай взад! Буду их в дело пущать!
— Не дам. Еще с заводу принесешь, чай не обеднеют.
Петька приволок со двора остатки кирпичей и с виноватым видом протянул отцу. Стройматериал на диво мелко разлетелся о булыжную мостовую. Федор поглядел на рыжее крошево, почесал в затылке и вернулся к разговору.
— На меня уж охрана коситься стала, боюсь, за вредителя подпишут, если еще один кирпич в сумке увидят.
— Иди вон по дороге, булыжника набери, много ль надо?
— Хорош базлать! Сама и соберешь, как пироги печь приспичит, а камни давай, у меня раствор вот-вот встанет.

Маруся еще немного поворчала, но открыла дверцу и по одному вынула из-под кожуха «прохфесорские камни». Те, что достались им вместе с обширной библиотекой, пошедшей на растопку, мебелью, частично проданной на барахолке, частично выброшенной, и, собственно, квартирой. Федор был хорошим мастером, и квартиру от заводоуправления ему дали — загляденье. До них она долго пустовала — отсырела, запылилась. Хозяин чуть ли не в год революции помер, родни не приехало. Он, говорят, столичный был. Так и не жил тут больше никто. Как же его фамилия? Бекштейн? Бекштрейм? Тьфу ты, пропасть, никак не запомню! Да и бог с ним! Умер и умер, землица пухом. А дареному коню, как известно…

Так размышляя, Маруся доставала кирпичи и в ряд ставила на пол. Разного размера и цвета, с закругленными краями и изрисованные узорами. Дурацкими, как детские картинки. Развлекался, наверное, профессор на досуге, кирпичи лепил да рисунками покрывал.
Федор собрал материал в две стопки и унес в комнату, доделывать перегородку. Маруся пошла за ним — посмотреть, как он помешал начавший загустевать раствор, утер грязным рукавом лоб и принялся доделывать кладку. Кирпичи встали неровно, поэтому он подхватил на мастерок побольше раствора и начал ровнять стену.

Лёха

Лёху потревожил булькающий звук звонившего на телефоне скайпа. «Что за беда,— подумал он, — каждый раз как вечером не отключаю звук, кто-нибудь да позвонит». На аватарке звонившего ухмылялась белая самоедская лайка. А, этому можно. Алексей вытащил из пачки сигарету и голыми ногами пошлепал на балкон, нажимая кнопку ответа.
На экране заулыбался старый институтский товарищ, Пашка.
— Разбудил?
— Да нет, я еще не ложился, но если ты просто поздороваться, то по шее обязательно получишь!
— Ты поди достань до моей шеи. Я в Воронеже, в командировке.
— Уехал в Воронеж — хрен догонишь? Чего хотел на ночь глядя?
— Слушай, я тебе сейчас такую штуку покажу, ты там упадёшь со своего балкона!

Пашка затараторил.
— Я тут сдаваться по контракту приехал, думал, что на пару дней. А они прикопались к какой-то ерунде. Начальством велено ждать до подписания. Я день подождал, второй, а потом шеф звонит: будем, мол, исправлять часть претензий заказчика, надо организовать возврат проблемных изделий. Все организуешь и сидишь в Воронеже, дожидаешься обратной посылки. Как сдаешь проект, так поедешь домой… Нормально? В середине-то июля! Мне сразу тошно стало в гостинице, потому что торчать мне тут месяц, если не больше, и я квартиру снял. Смотри.
Пашка повел камерой. Открылся вид просторного, но унылого помещения. Леха поморщился.
— Квартира как квартира, блеклая какая-то. А чего тебе в гостинице не сиделось? Там и накормят, и обстирают.
— Поперек горла мне эти гостинницы уже. Да и дорого, мне квартира знаешь сколько денег сэкономила? По документам-то я еще в отеле!
— Ах ты, жук! Так чего тебе от меня надо.
— Да, вот, о главном. Я тут пространство по своему вкусу организовывал. Ненужную мебель в маленькую комнату стаскивал. Шкаф не вписался в поворот и стукнул углом о стену. Штукатурка обвалилась вместе с раствором и... смотри.

На экране мелькнул потолок, засыпанный штукатуркой пол и наконец стена. Там было чему удивиться. Среди обычных кирпичей выделялись странные. На одном, желтоватом, тянулись значки в виде маленьких полумесяцев, кругляшей и палок, выглядевших не орнаментом, но текстом. На втором, почти до угольной черноты темном, выделялись барельефы: нечто вроде креста в круге, треугольника и хитроумно переплетенного ромба. Рисунки были основательно затерты, рельеф по большей части только угадывался. Еще один, частично скрытый остатками штукатурки, был покрыт настолько мелкими картинками, что камера не фокусировалась и изображений было не разобрать.
— Прикольно. Да твой дом построили древние шумеры! Или египтяне! Древние, само собой.
На экране снова появился Пашка.
— Да ну тебя! Слушай, может, тут раскопки были и кто-то по глупости стащил.
— Ага, в Воронеже копали-копали и откопали неизвестные памятники письменности времен возведения пирамид, а потом за ненадобностью построили из них дом.
— Да ладно тебе ерничать, ну скажи, интересно? Можешь покопаться в спецлитературе ну и в своей голове, ты же историк бывший, вдруг алкоголь еще не все мозги растворил?
— Ты давай не путай, я не историк, а учитель истории, бывший, и мне эти картинки знакомы только по учебнику за пятый класс, и то они там совсем не такие.
— Ну как знаешь, ты со своим бизнесом совсем чуйку на интересное потерял.
— Ладно, погляжу, и в записной книжке покопаюсь, может, найду старых знакомых, кто разбирается. Сфоткай получше, я скрин сделал, но там плохо видно.
— А-а-а, узнаю брата Леху! Не отпала чуйка еще.
— Давай, отбой. Звони, если боевые колесницы в город войдут свои стройматериалы отвоевывать.
Сон, конечно, ушел. Так что Леха остался на балконе еще на одну сигарету. Вскоре пиликнул телефон, в почту свалилась фотография. Он увеличил ее до предела и долго разглядывал полустертые символы. Да, это были очень, очень старые камни или замечательная подделка. Только подделки обычно в стены не замуровывают, впрочем, как и оригиналы… С этой мыслью он отправился в спальню.

Пашка

Пашка, не откладывая, сделал снимок. Света было маловато, так что он притащил настольную лампу — телефонная вспышка испортит кадр. Он сделал несколько фотографий, выбрал самые четкие и отправил Лехе. В квартире интернета не было, а на телефоне он то разгонялся до комфортного скайпа, то тормозил до невозможности подгрузить новостей. Так что розыскные мероприятия он оставил другу, а сам решил выпить — а чем еще заниматься командировочному вечером, спрашивается.
Накинул куртку и вышел во двор. На скамейке у подъезда сидели всегдашние бабушки. Как и положено, старушки обсуждали новости.
— Помню, при Союзе я в Крыму каждый год отдыхала. А теперь что? Небось, палками погонят, если приеду!
— Ты, Вера Андревна, скажешь тоже, какие наши годы, по морям-то ездить.
— А вот поеду! Помяни мое слово, Крым наш будет, а я сразу туда!
Всякий знает, что шутить с уподъездными старушками себе дороже, потому Пашка остановился и поздаровался.
— Вечер добрый, дамы.
— Здравствуй, здравствуй.
— Хорошая нынче погода!
— А ты из какой квартиры-то будешь, погода? В гости, что ль, к кому ходил?
— Я, бабушка, в командировку к вам. В гостинице жить не люблю, вот, квартиру здесь снял. А подскажите, уважаемые, где у вас тут можно поесть-выпить купить?
— Магазин тебе? Да вот пройдешь за дом и по улице иди. Увидишь!
Пашка поблагодарил и пошел вдоль дома, а за его спиной разговор тут же возобновился.
— Глянь, какой обходительный. У тебя телефон участкового есть?
— Конечно, вот на бумажке. Ты позвони, мало ли что: приехал тут, улыбается, выпить ему надо.
Пашка усмехнулся громкому шёпоту за спиной и пошел дальше. Пока бабушки у подъезда, враг не пройдет.

С магазином вышло разочарование. Он работал, но алкогольные полки были закрыты рольставнями.
— А чего это вы стеллажи прикрыли, нет же еще одиннадцати!
— Вы не местный? У нас с двадцати двух алкоголем запрещено торговать.
— Девушка, слушайте, я командировочный. Все равно нет никого в магазине, продайте мне бутылочку вискарика? А я вам шоколадку куплю!
— Вы знаете, какой штраф за это нарушение? Если вы и не подставной покупатель, шеф на камере увидит и все равно оштрафует, чтоб неповадно было. Так что купите шоколадку кому-нибудь другому!
Пакет Пашка покупать не стал, справедливо рассудив, что пельмени и хлеб донесет и так. Бабушки припозднились и продолжали обсуждать мировую политику. Наверное, уже и до Обамы дошли, усмехнулся про себя Пашка, вслух же снова поздоровался.
— Вечер добрый!
— А ты чего это, мил человек, еды купил, а попить забыл?
— Да время вышло уже…
Одна из бабушек шустро поднялась и ухватила Пашку за руку.
— Пошли со мной, чего расскажу.

Старушка буквально затащила его в подъезд.
— Я на первом этаже живу. Ты, если что, заходи вечером, у меня завсегда запасы есть. Только стучи громче. Она нырнула за дверь и вытащила высокую толстостенную бутыль. Против ожиданий, жидкость была прозрачная, цвета хорошего коньяка, только на дне плавал пучок размокшей травы.
— Вот, держи! На травках деревенских настояно и дубовой коре. Сгущенным молоком и углем очищено. Как себе готовила. Шестьсот рублей с тебя.
Пашка аж поперхнулся.
— Сколько?
— Шесть сотен. Ты бери, бери, как попробуешь — сразу забудешь все ваши импортные виски и бренди. Или что там у молодежи сейчас в моде?
Напиток и правда был чудесный. Он пах терпкими травами и — неожиданно — виноградным соком. Пашка налил стакан и подошел к стене. Включил так и оставленную на полу после «фотосессии» настольную лампу и, разглядывая символы, задумался. Во дворе громко залаяла собака. Пашка дернулся и выронил стакан. Тот, жалобно звякнув, раскололся. Пашка досадливо поморщился и начал собирать осколки. И тут же порезался. Палец сразу защипало, видимо, попала капля самогона. Пашка выпрямился и, восстанавливая равновесие, испачкал кровью стену. Выругавшись, он сходил за пластырем, заклеил царапину и отправился в уборную: где-то там были веник и совок, а заодно и тряпка — смыть кровяной отпечаток со старых камней.

Леха

— Привет, Пашка, ух, как похудел! Особая диета? Ты все еще в Воронеже?
— Ага. Чего звонишь, нарыл что-то?
— Тряхнул старыми связями. Информация есть. Если коротко, твои камни — подделка. По крайней мере, один из них.
— Подделка, говоришь? Смешно! Но я тебя перебил, прости. Что ты выяснил? Почему подделка?
— Левый верхний камень покрыт знаками, которые очень похожи на иероглифы Фестского диска.
— И что такого? Почему сразу подделка?
— То, что аналогов этому диску в мире не найдено. Он единственный образец такой письменности. Был один похожий, но в итоге оказался то ли фальшивкой, то ли газетной уткой. Со вторым все более или менее ясно: на нем тройной кельтский узел и кельтский же солнечный крест. Штука интересная, но совсем не редкая. Текст на третьем до боли напоминает первейшую письменность — шумерскую. Так что я в прошлый раз пошутил, но попал в точку. Подробности скинул тебе на почту.
— Ясно.
— Что-то ты не слишком рад. Если камни подлинные, это находка века. Профессор едва не набросился на меня с очешником наперевес, когда я ему не сказал, откуда у меня фотографии. Полицией угрожал!
— Ясно. Тут… В общем, Лех. Постарайся дослушать меня до конца. Здесь происходит кое-что очень и очень странное.
— Буду молчать как рыба об лед!
— Шутишь все! Слушай… Короче, это не просто дом, это отражение. Когда мы с тобой первый раз говорили, я тут болтовню местных старушек подслушал. Они болтали, что Крым будет наш, а на следующий день президент подписал указ о его принятии в состав РФ.
— Да это…
— Молчи! Дальше слушай. Я сначала тоже решил, что совпадение. А потом увидел, как парнишка-сосед из окна запускает модель самолетика. А вечером я наткнулся на новости о крушении лайнера. Знаю, мало ли самолетов дети выбрасывают. Но у этого, был на боку нарисован такой же бортовой номер как у погибшего лайнера.
— И ты думаешь, что…
— Получается, что все происходящее в доме сразу же случается в мире. Или наоборот.
— Ну допустим. А ты представляешь, сколько сейчас событий происходит в мире? Нереально это смоделировать в таком маленьком пространстве. Ты ж математик, должен понимать!
— А я и понимаю. Точнее, не понимаю, а думаю, что тут отзеркаливаются только значимые события. Слушай, что дальше было.
— Подожди! Я тебя обещал не перебивать, но ты ж понимаешь, что при желании в твоем доме можно найти подобие любого события. Сегодня, завтра, через год. Главное — основательно поискать и расширить уровень допущений.
— Я провел кое-какие эксперименты. Давай еще один проведем. Поможешь?
— Ну давай.
— Ты же на Мазде-шестерке катаешься?
— Да, недавно купил.
— Напомни номер.
— Эмм… три-семь-четыре, а зачем тебе?
— Гляди, что у меня есть! — Пашка поставил телефон на подставку, так что стало видно, что на столе стоит моделька Лехиного автомобиля.
— Ого! Коллекционная, денег не пожалел!
— Ты потом повеселишься. Смотри дальше: маркером пишем номер спереди и сзади, теперь поиграем в подобие. Давай я… что с этой моделькой сделать, скажи?
— Пробей гвоздем, — наугад ляпнул Леха.
— О, есть на примете гвоздь, — Пашка исчез с экрана и появился с большим ржавым гвоздем и молотком. Положил на бок модельку, приставил к боковой двери гвоздь и замахнулся.
Сердце у Лехи екнуло.
— Э-э, погоди… Я думал, колесо будем колоть… Я один езжу, так что давай ты пробьешь заднюю дверь?
— Резонно, — молоток взлетел и опустился, гвоздь прошел заднюю дверь насквозь и застрял. —Все, созвонимся завтра!

Леха долго таращился в погасший экран. Потом громко произнес: «Клиника», — и занялся своими делами.
На следующий день червь сомнения вгрызся в мозг поутру, пока Леха выходил из дома и забирал машину со стоянки. Он отогнал наваждение и поехал работать. К вечеру его вызвонил начальник склада.
— Алексей Викторович, тут у нас пересорт по входящему грузу, не сходится, можете подъехать?
Вместе с кладовщицей и начскладом долго перебирали содержимое коробок, крыжили накладные — не сходилась поставка. В самый разгар работы на улице оглушающе заскрежетало металлом и зазвенело бьющимся стеклом. Все трое выскочили из-за стола и выбежали за ворота. Из новенького Лехиного автомобиля торчали вилы погрузчика.
Объяснения водителя Леха пропустил мимо ушей, вызвать ГИБДД попросил кладовщицу. Сел на ящик и закурил. Сначала хотел позвонить Пашке и наорать за эту недешевую подставу. Но подкупить и начальника склада, и кладовщика, и водителя этого малахольного. Лёха докурил, решительно растоптал окурок и позвонил секретарше , чтобы срочно взяла билет на завтрашний самый ранний поезд до Воронежа.

Пашка

Пашка быстро листал дневник.
— …а вот тут я зафиксировал событие с твоей машиной, и прости меня еще раз…
— Ладно, проехали. Погрузчик был неисправный, так что вся вина на владельце базы, это их был агрегат. Так что приеду обратно — будет новое авто. Наверняка еще и сверху денежек добавят. Сплошная прибыль.
— Проставишься!.. Ладно-ладно, шучу! — увидев звереющее лицо друга, поднял ладони Пашка. — Тут еще кое-что появилось: камни по ночам светятся. Неярким таким светом, но заметным.
— Голова уже пухнет от всей этой потусторонщины. Давай еще бабкиного напитка хапнем, чудесная вещь! Почем, говоришь, продает? Шесть сотен за литр? Давай-ка мы завтра лучше вискарика возьмем за эти деньги.
Спать легли рано, Леха устал с дороги. На следующий день они взяли напитков по Лехиному выбору и засели уже основательно.
— Ты, Леха, понимаешь, что мы с тобой теперь тут мировое правительство? Хочешь, Обаму сейчас снимем с поста?
— Пашка-а, не шути такими вещами. На кроликах надо тренироваться! На машинах, например. Потом к сложному перейдем.
— Ну и что будем организовывать?
— Для начала намутим себе немножечко доходов. — весомо ответил Лёха и разлил виски по стаканам.

Пашка встал рано. Виски ломило. «Что мы тут накуролесили? — с ужасом подумал он, глядя на стол. Там лежали: вырезанный из газеты и проколотый ножом портрет американского президента (добрались таки до него); несколько кредитных карт, на которых были аккуратно уложены стопки купюр; ранее пробитая гвоздем модель машины. Под всем этим раскинулась распиленная пополам политическая карта мира с разметкой синим и красным маркерами (со вписанной в легенду расшифровкой «синий — Пашка, красный — Леха»). Пустые рюмки, немытые тарелки, брошенные недоедки и переполненные пепельницы завершали картину. Пашка схватился за голову и начал быстро убирать со стола, лихорадочно включая телевизор. Предчувствия были мерзкие.

Искали параллельно. Пашка штудировал телеканалы, Леха — интернет. Похоже (и слава Богу), их манипуляции на реальную жизнь не повлияли. Целую неделю после они целенаправленно экспериментировали. Закупили охранное оборудование: видеокамеры фиксировали происходящее во дворе, микрофоны собирали информацию у каждой квартиры. Они перебирали собранное и сверяли с мировыми новостями, но как отрезало. Дом внезапно перестал быть средоточием странных совпадений. Наконец Леха сломался.
— Ни черта не получается. А когда последний раз светились камни? Они вообще светились?
— В ночь перед твоим приездом.
— Скажи честно, ты тем вечером пил? Бабкин, наверное, самогон? А если она его не на травах, а на грибах настаивает?
Пашка сходу обиделся.
— На что намекаешь? Может, все дело в тебе? Как ты приехал, все наперекосяк пошло.
— Что именно наперекосяк? Ну камни, ну древние — а это, между прочим, еще доказать надо, экспертизой, а ты выковыривать не даешь! Думается мне, что все твои «отзеркаливания» — горячечный бред от того самогона. Я читал, в Америке одна тетка пять раз подряд лотерею выигрывала. У тебя же всего три нормальных совпадения. А ты сразу…
— А что я? Тебя гвоздь в машину, выходит, не убедил? Надо было контактную взрывчатку в модельку засунуть, глядишь, сильнее бы поверил. С того света смотрел бы и теперь не мешал!
— Значит, я мешаю? Экстрасенс хренов. Гадальный шар себе купи, больше толку будет! Колдун-алкоголичка!
Пашка даже не пошел провожать его до такси.

Леха

Дома Леху ждала самая обыкновенная, очень банальная работа безо всякого мистицизма. Оптовая торговля, с этим он справится. Всегда справлялся.
Наверное, все это так и должно было кончиться. Забыться и затереться в памяти. Даже слух о том, что Пашка уволился со своей престижной работы, продал квартиру в центре и с концами уехал в Воронеж, не вызвал у него интереса. Слишком много времени прошло. Но однажды утром Леха обнаружил в скайпе ночное видеосообщение.
На экране появился Пашка. Был он нечеловечески похудевший, высохший и зеленый. Нечесаный, небритый, одежда мятая.
«Привет, — проговорил он хрипло. — Все к черту, Леха. Я, кажется, нащупал, что мы тогда сделали не так. Мы для себя наживы просили. Личные мечты о суперсилах и миллиардах на счету не исполняются. В любой книжке прочитай. Только я опоздал. Дом сносят. И хрен бы с ним, мне всё это колдовство уже не нужно, но ты же понимаешь, что вместе с домом наступит нам всем полный абзац. Не знаю… солнце взорвется, метеорит, не зна-а-а-аю! Я тут и через комитеты, и через зеленых… Попытался даже подать заявление на признание дома историческим памятником. Непрошибаемо, будет сноситься, построят торгово-развлекательный центр.