Совет

— Подъем, сестрица!

Джилл подскочила на месте из-за громкого вскрика прямо ей на ухо. Не успела она сообразить, что происходит, как мир вдруг перевернулся и жесткий пол почему-то встретился с ее головой. В качестве вишенки на торте сверху на нее упал вонючий носок.

— Ну ты и неудачница! — радостно прихрюкивая, выпалила Сара и убежала в ванную раньше, чем Джилл смогла хоть что-то возразить.

Так что девочка вяло скинула с себя носок, поднялась, протирая глаза. Шея и спина болели, голова гудела из-за резкого подъема, а сердце учащенно билось после испуга. Джилл вздохнула, осмотрела комнату. Ноутбук младшей сестры все еще играл что-то, пусть и тихо. Пустая обертка от чипсов почему-то валялась на ее кровати, естественно, засыпав все маслянистыми крошками. Постель снова придется стирать.

Джилл помассировала глаза, попыталась сосредоточиться на предметах на столе. На тетради с заданием, над которым она работала всю ночь, борясь с громко болтающей по телефону сестрой, виднелись остатки от ее собственной слюны. И попали они как раз на чертеж, полностью размазав результат тяжелой работы. Девочка запустила руку в волосы, почесала голову, провела по кудряшкам и поняла, что запуталась. Но не в колтуне. В жвачке, прикрепленной к самым кончикам. С одной стороны, везение, что не надо обрезать клок у самых корней. С другой… Это уже третий раз и за последнюю неделю длина ее волос существенно уменьшилась.

Джилл почувствовала, как к глазам подступают слезы. Сжав руки в кулаки и закусив губу, она мотнула головой и побежала на кухню.

— Мам!

— О, ты наконец-то проснулась. Собирайся быстрее, опоздаешь в школу.

Мама выглядела не особо лучше самой Джилл. Круги под глазами, растрепанная косичка, которую она даже не пыталась расплести после того, как вернулась поздно ночью с подработки.

— Мам, Сара…

— Ма-а-ам, — раздалось из их комнаты намного громче, чем слова старшей сестры. — Джилл опять спрятала мои учебники, я ничего не могу найти.

Мама тяжело вздохнула и устало посмотрела на дочь.

— Ну зачем ты так? Иди помоги сестре их найти.

— Но мам! Это Сара, она…

— Пожалуйста. Я очень устала.

Джилл замерла. Она смотрела на улыбку матери и вспоминала ее слова. «Ты старшая. Ты должна помогать и Саре, и мне. Будь хорошей девочкой». Последние два месяца после того, как сестра перешла в среднюю школу и набралась непонятной смелости, эти слова продолжали звучать в мыслях все громче и громче. От них хотелось кричать. Но потом она видела маму, совершенно поблекшую от избытка работы, и понимала, что просто не может взвалить на ее плечи еще что-то, потому что они просто тогда сломаются.

Поэтому Джилл в очередной раз проглотила обиду и вернулась в комнату, чтобы собрать и себя, и сестру, продолжающую издеваться над ней.

В школе было немного легче, учились они в разных классах все-таки, но домой Джилл не спешила. Из кабинета она вышла последней, до дома шла медленно, постоянно озираясь по сторонам. Магазин, в который они ходили всей семьёй по выходным и покупали кучу сладостей. Площадка, на которой они играли в догонялки. Но это все было так давно. В те времена, когда папа был еще жив. Джилл остановилась перед высоким зданием с множеством тонких шпилей и крестом над входом. Костел, в котором мама теперь проводит каждое свободное воскресенье. На него она время выкроила, а на дочерей нет.

Вздохнув, девочка вошла внутрь. Пожалуй, она не могла винить маму за это. Здесь действительно было намного спокойнее, чем дома. Перешептывания, горящие свечи. Высокий потолок, усеянный звездами. И лица, лица, лица… Страдающие, безразличные, опустошенные. Радость если и встречалась, то казалась какой-то вынужденной.

Джилл присела на скамью. Почувствовала в груди какой-то комок, сжала руку над сердцем, подняла голову и встретилась взглядом с нарисованным Иисусом.

«Почему?»

Стоило задать себе этот вопрос, как другие полились вслед за ним. Жалкие, ничтожные, переполненные обидой на этот мир, но Джилл не знала, куда это деть. Оно копилось и копилось внутри, а слезы все никак не помогали.

— Эй, я могу тебе чем-то помочь?

Голос был тихим, мягким, наполненным сочувствием. Парень прикоснулся к ее плечу, и Джилл вздрогнула.

— Нет, нет, это вряд ли.

Она поспешно стерла с глаз слезы, судорожно вздохнула, успокаиваясь. Кинула взгляд на незнакомца. Темные, длинные, до лопаток, волосы сплетены в легкую косичку, из которой уже много прядей успело повылазить и теперь было закинуто за ухо. Лицо уже начало терять мальчишескую округлость, а глаза показались Джилл странными. Светло-карие, а под свет свечей и вовсе словно янтарные, как у кота. Тонкие брови были приподняты, у губ и глаз собрались маленькие морщинки, выдающие переживание парня.

— Просто ты часто сюда приходишь, но еще никогда так не плакала. Вот я и подумал, может, что-то случилось. Ты же знаешь, что всегда можешь поговорить с отцом Филом, правда?

— Да, да, я знаю. Прости.

Джилл начала поспешно собираться, на что парень еще активнее засуетился.

— Нет, погоди, я не хотел тебя напугать, просто беспокоился. Тебе не нужно уходить.

Девочка замерла, моргнула. У парня был такой печальный кошачий взгляд, что стало непонятно, кто тут кого должен успокаивать. Решив, что домой она идти все равно не хочет, а на улице становится все холоднее, Джилл вернулась на скамью.

— Ты… тоже часто здесь бываешь?

— Я тут живу, так что да, — лицо парня вмиг просветлело, и он придвинулся немного ближе.

— Тут в смысле неподалеку?

— Нет, тут в смысле тут. Отец не разрешает мне ночевать даже в домике для работников.

Парень неловко почесал затылок, а брови Джилл поползли наверх.

— Почему?

— Задаюсь этим вопросом с десяти лет. Я, кстати, Кристоф, — он протянул руку.

— Джилл.

Пожимая парню руку, девочка задумалась, каково это — жить в костеле. Наверное, очень тихо.