Создатель злодейки

☾ Пролог

Поток, где поет птица

Живу я один на свободе,

Осыпались кассий цветы.

Вся ночь безмятежно проходит...

Весенние горы пусты.

Но птицу в горах на мгновенье

Вспугнула, поднявшись, луна:

И песня ее над весенним

Потоком средь ночи слышна.

Тван Вэй

Мир людей, Сияющий город — столица Империи Ле.

Две придворные дамы опустились на колени в покоях императрицы и затаили дыхание, внимательно наблюдая за происходящим.

Окно было распахнуто настежь, и рассеянный лунный свет проникал вовнутрь. Пронесся порыв ночного ветра, тени деревьев дрогнули. В середине комнаты слегка покачивался парчовый занавес пурпурного цвета.

Императрица лежала на боку, укрытая разноцветным лоскутным одеялом, и слабо дышала. В ее тёмно-каштановых волосах блестела заколка в виде перламутровой раковины, глаза были полуприкрыты.

Несмотря на то, что императрица была бледна и истощена после родов, черты её лица оставались несказанно прекрасными. Все во дворце отмечали её утончённый облик и изящную манеру держаться. Мужчины, которые хоть раз взглянули на неё, с трудом могли оторвать взгляд.

Внезапно дыхание императрицы участилось. Придворные дамы, распростершиеся ниц, проигнорировали этикет и подняли головы. Они смотрели на занавес, не в силах скрыть тревогу на своих лицах, но все еще не смели издать ни звука.

Магнолии, цветы абрикоса, нарцисс, жасмин, кассия, хлопковые розы, камелии, лотосы... За воздушным занавесом расцветали цветы всех видов и расцветок, но в тот же миг увядали. Лепестки цветов крошились и падали, как после сильного урагана.

Когда последний лепесток цветка с сожалением приземлился на цветные плиты, одна из девушек по имени Син Хуа взволнованно вскрикнула:

– Императрица!

Она вскочила на ноги, приблизилась к кровати и раздвинула занавеску, отделявшую её от лежащей на постели императрицы, лицо которой быстро теряло все краски. Глаза Син Хуа наполнились слезами.

– Лан Фэн, поднимайся и тоже подойди сюда, – голос императрицы был негромким, но в нём сквозила сила, и ощущалось достоинство.

Вторая служанка поднялась на ноги и склонилась над императрицей, дыхание которой становилось всё слабее.

– Императрица, – всхлипнула Лан Фэн, которая больше не могла сдерживать слёз.

Лоб женщины на кровати внезапно сморщился, а бледная и слабая рука потянулась к сердцу.

– Императрица! – выдохнула Син Хуа.

– Я в порядке… Дайте мне подержать его…

Син Хуа подошла к небольшой колыбели и аккуратно взяла ребёнка, который мирно посапывал. Столь же осторожно она передала его в руки императрице, которая с умилением взглянула на своё дитя, погладив его розовые щечки, похожие на лепестки цветка, и слабо произнесла:

– Пусть Его Величество дарует ему достойное имя… кхе-кхе, – женщина закашлялась. – Лучше дать ребёнку хорошее имя, чем сто золотых.

– Мы, ваши подданные, поздравляем вашего сына с рождением в этом мире! – протянула Лан Фэн, захлёбываясь в слезах.

Придворные дамы грациозно поклонились.

– Син Хуа, дай мне свою шпильку, – пробормотала императрица.

Придворная дама без лишних вопросов достала изящную шпильку, скрепляющую её волосы в пучок на затылке, и протянула императрице. Тёмные и длинные волосы Син Хуа разметались по её спине. Никто из придворных дам и не предполагал, что императрица использует шпильку, чтобы навредить собственному ребёнку.

Императрица замахнулась острой шпилькой и вонзила её в плоть ребёнка. Придворные дамы с ужасом вскрикнули, а дитя издало истошный вопль и зарыдало, но рука императрицы не дрогнула, несмотря на слабость женщины. Воля императрицы была непоколебима и придавала ей сил. Она вернула окровавленную шпильку Син Хуа только после того, как на лице ребёнка появилась уродливая отметина.

По лицу Лан Фэн градом катились слёзы, а губы Син Хуа дрожали.

– Ваше Величество, – выдавила Лан Фэн сквозь слёзы. – Прошу вас, скажите, зачем вы это сделали?

– Я не могу допустить, чтобы мой ребёнок был вмешан в борьбу за власть.

Императрица махнула рукой, и нефритовые браслеты на ее запястьях зазвенели. Такое ощущение, будто лёгкие и свободные капли дождя попадали на землю.

– Вьются, теснятся, мешают друг другу тени на башне резной. Сколько просил я слугу молодого, чтобы он смел их метлой. Лишь заходящее на ночь светило их увело за собой, но уж опять пляшут на башне в свете луны золотой!

– Это же… Тени цветов, – удивлённо прошептала Син Хуа, а затем пояснила для Лан Фэн: – Во дворце полно коррумпированных чиновников-льстецов, которым удаётся приспособиться к любой власти. Императрице не на кого положиться кроме нас с тобой.

Императрица печально улыбнулась в подтверждение слов придворной дамы.

– Обладать славой и высоким положением радостно, но отсутствие славы и высокого положения – радость самая настоящая… Пусть мой сын не будет обременён никакими заботами. Пусть он проживёт долгую и счастливую жизнь.

Дыхание женщины на кровати становилось все более слабым, но решимость в ее голосе не позволяла спорить, когда она сказала:

– Позаботьтесь о моём сыне. Воспитайте из него достойного человека.

– Слушаемся и повинуемся, Ваше Величество! – всхлипнули служанки.