Создательница

Создательница

Мне снился странный сон. Затемненная комната, шелест огня в камине, янтарные отблески по задрапированным темной тканью стенам. И окно на всю стену, за которым раскинулись огни волшебного парка — фонарики по обеим сторонам расчищенных от снега дорожек, лунный свет, углубляющий тени сугробов и ласковая, обволакивающая тишина.

А потом тяжелый плащ упал мне на плечи, и стекло, отделяющее меня от зимнего волшебства, вдруг исчезло, а в комнату хлынул свежий морозный воздух.

— Тебе ведь нравится? — спросил кто-то за спиной, и добавил: — Ты вообще кто?

Я оглянулась и увидела темные знакомые до боли глаза, чуть горькую, но все же приветственную улыбку на пухлых губах и с головой окунулась в омут мягкой целительной силы. Он был гибок и строен, как молодая береза, и красив, как стелящийся по льду огонь. Совершенен. Я его таким создала. Я ведь?

— Не говори… — сказал он, и мягкость исчезла из его глаз, сменившись томительной горечью. — Можно я спрошу?

— Можно, — тихо ответила я.

— За что?

Я вздрогнула. Вместе с теплом мягкой волной стек с моих плеч плащ, вошла в сердце ядовитая горечь.

— Ты убивала меня и воскрешала. Ты мучила меня и моих близких. Ты сделала из меня вечную жертву. Я просил? Я заслужил? Просто скажи — за что?

— Рэми… я люблю тебя, — тихо пыталась оправдаться я. — Честно… люблю… но так надо… пойми…

— Пойми? Любишь?! — вскричал Рэми. — Тогда, может, скажешь, что такое ненавидеть? Ты… ты…!

Он шагнул мне навстречу, и я отпрянула к окну. Оступившись, поняла, что лечу, зажмурилась крепко и почувствовала, как у самой земли подхватили меня в крепкие теплые объятия.

— Не люби меня больше, — прошептали мне на ухо, и я пообещала:

— Не буду…

— Не будешь «что»?

Стало вдруг тепло, даже жарко. Открыв глаза, я увидела, что держит меня на руках и опускает в кресло уже вовсе не Рэми. И что я не в парке уже совсем, и что ночь и снег остались за окном, а меня усаживают в мягкое кресло, подают мне чашу, и на тонких пальцах человека, на которого я не осмеливаюсь поднять взгляда, поглядывают драгоценные камни колец. Печатка… черт, не говорите мне, что это…

— Ты пришла в себя? Я привык, что женщины падают при мне в обморок… но все же ты какая-то другая…

Конечно другая… такой, как ты, на меня даже не посмотрел бы. И слава Богу, ты же у нас ходячая мечта мазохистки, а мазохизмом лично я не страдаю.

Вино было крепким… может, даже слишком крепким. Я заулыбалась вся, и глупый сон показался мне даже смешным. А что, не смешно? Вот Арман тем жестом, который я так часто описывала, скользит ладонью под мой подбородок, заставляет поднять голову и спрашивает то, что спрашивал недавно его брат:

— Ты кто?

— Вас заело? — пьяно смеюсь я, смело глядя в холодные глаза собственного создания. Че? Хорошее создание, качественно, горжусь собой любимой. Красив же, зараза. Терпеть не могу платиновых блондинов, нафиг мне нужны эти длинноволосые, но Арман еще одно мое любимое совершенство. А вот язвительной улыбки мы не заказывали. Поднимаю руку и провожу пальцами по его губам, пытаясь стереть непростительную для создания издевку. Будешь выпендриваться, опять где-нибудь раню.

— Я та, что тебя создала.

— Да ну? — не удивился, опять посмеялся он. Так легко поверил? А ведь поверил же, что я, собственых героев не знаю?

— Тоже будешь меня винить?

— А что толку тебя винить? Это даже интересно…

Интересно, что ему так интересно?

Арман оперся руками о подлокотники кресла и наклонился ко мне. Разглядеть что ли хочет получше? А его глаза все еще смеются, тонкие губы чуть приоткрываются, холодный шепот пришпиливают к креслу:

— Это забавно… с собственным создателем?

Что с собственным создателем?

— Даже не думай, — пришипела я. — Я с тобой знаешь что сделаю?

— Что? — тихо спросил он.

— Не веришь в мои возможности?

— Верю… но сейчас я сильнее, правда?

Да, ты! Почему я тебя не создала тупицей!

И раньше на одно мгновение, чем его губы дотронулись моих, вокруг вспыхнула черным пламенем тьма, и белоснежные стены истаяли чернотой… Кресло подо мной стало вдруг дико неудобным, холодным, а вокруг вместо снежного рая зашумела, забилась в стены буря.

Это что-то очень знакомое… слишком знакомое. Непогода раскачивала замок, звенели под ударами ветра, разбивались и вновь зарастали окна, а по зале не шла, плыла ко мне укутанная в белое фигура.

— Рэми? — с надеждой спросила я, увидев то же лицо, в которое вглядывалась так недавно.

— Какой же я тебе Рэми? — издевательски спросила фигура в белом, поигрывая скальпелем, и я как-то быстро протрезвела. — Что ж… создательница… будешь еще мучить своих героев?