Сожаление

Сожаление

В детстве я больше всего на свете боялся, когда дядя Матвей проходил мимо нашего дома, ритмично постукивая палкой по забору. Даже не знаю, что было страшнее - его жуткие поскуливания, мало похожие на человеческую речь, или то, как он безумно вращал глазами, будучи не в силах задержать на чем-то осмысленный взгляд.  

Когда я немного подрос, мама объяснила, что дядя Матвей вовсе не виноват в том, что он такой. Просто однажды с ним случилось несчастье и теперь с его головой не все в порядке, так что его стоит пожалеть, а не бояться. Родители Матвея были уже совсем старенькими и не могли каждый день с утра до ночи приглядывать за сыном, поэтому два-три раза в неделю Матвей слонялся по поселку, пугая таких впечатлительных детишек, как я. 

Старший брат Игорь дразнил меня и говорил, что если я не буду слушаться родителей, то дядя Матвей украдет меня и будет мучить. Так что неудивительно, что мужчина был частым персонажем моих ночных кошмаров.   

Сейчас я понимаю, что Матвей был еще совсем молодым: всего около тридцати лет, но нам, сорванцам, он казался глубоким стариком.  Матвей как будто всегда ходил в старом сером пальто , вне зависимости от того, какое было время года.
Еще одна необычная особенность: все собаки в поселке любили Матвея и его часто можно было заметить в окружении местной своры. Бывало, он что-то мычал им и они радостно гавкали в ответ, будто ведя какой-то только им понятный диалог. Но только собакам он и нравился. 

Из-за того, что несчастье настигло Матвея в юном возрасте, душой он навсегда остался пятнадцатилетним. Иногда он предпринимал робкие, застенчивые попытки прибиться к компании местных подростков, но те, конечно, сторонились его. 
Это в лучшем случае. Бывало, кто-то из парней постарше подзывал его, чтобы поиздеваться, После таких случаев Матвей неделями ходил жалкий и побитый, да скулил громче обычного. Конечно, родители пытались за него заступиться, да разве найдешь управу на молодых? 

Однажды, уже будучи в пятом классе, я заметил, что дядя Матвей застыл у школьного забора, что-то высматривая в траве. Мне стало интересно, что же привлекло его внимание. Присмотрелся и заметил, что в траве копошатся 5 штук рыжих щенков. Их мать лежала рядом, доверчиво подставив голову под грубую ладонь Матвея, что-то одобрительного мычавшего. Я невольно улыбнулся и подумал, что, возможно, мама была права, и у этого сумасшедшего есть своя милая сторона. 

Беда пришла буквально на следующий день. 

Сидя в классе на уроке литературы, мы услышали страшный душераздирающий крик от которого пошли мурашки по коже. Не сговариваясь и не слушая увещания нашей учительницы Риты Анатольевны, мы всей оравой кинулись на улицу. До сих пор в деталях помню зрелище, которое предстало перед нашими глазами. Матвей сидел в том же месте, где я видел его вчера, и рыдал в голос, прижимая к себе мертвых щенков. Трава вокруг него была вся растоптана и окровавлена. 

Чуть поодаль стояли четверо старшеклассников, и, не скрываясь, посмеивались над Матвеем. Среди них я с ужасом заметил и своего брата Игоря. В руках одного из парней была лопата, на которой я даже издалека заметил свежие пятна крови. В животе что-то заворочалось. Стало плохо от мысли, что мой брат может быть причастен к убийству невинных щенят. Несмотря на постоянные поддразнивания и издевки, я любил Игоря и всегда считал его примером для подражания.

Я развернулся и протиснулся обратно в класс, растолкав любопытствующих одноклассников. Уставился на учебник, открытый на гоголевской "Шинели". До меня вдруг дошло осознание того, что щенки значили для Матвея столько же, сколько новенькая шинель значила для Акакия Акакиевича. К глазам невольно подступили слезы, но я сердито сморгнул их, не желая, чтобы кто-нибудь случайно увидел их и посчитал меня мягкотелым слабаком. 

В тот вечер я лег спать пораньше. Игорь, резвясь, пытался сдернуть одеяло и стащить меня с кровати, но я отвернулся к стене, давая понять, что не настроен на общение. Пожав плечами, он отпросился у родителей и ушел гулять с друзьями.  

Когда я проснулся, уже стояла глубокая ночь. Я прислушался и понял, что где-то в поселке раздаются истошные крики. Родители уже встали и растерянно ходили по комнатам, вглядываясь в окна, но по-настоящему забеспокоились только тогда, когда заметили, что Игоря еще нет дома. 

- Брата не видел? - мама взволнованно  заглянула ко мне. Я покачал головой. 

Вопли не прекращались. Я слышал, как родители с беспокойством переговариваются в коридоре и как отец, наспех накинув на себя куртку, отправился на поиски брата. 

Я накрылся одеялом и зажмурил глаза. Меня одолевало предчувствие неминуемой беды. Было ощущение, словно я, спотыкаясь, бегу и бегу к подножию горы, изо всех сил пытаясь добраться до безопасного места. Но я знал, что это только вопрос времени, когда лавина настигнет меня...
Резкий звук телефонного звонка вырвал меня из тревожного полусна. Мама что-то быстро говорила в трубку, а потом резко замолчала, и по этому долгому гудящему молчанию, я понял, что лавина все-таки настигла нас... 

Полиции все рассказали две девушки, которые гуляли в тот злополучный вечер с компанией Игоря. 

Когда Матвей подошел к ним, волоча за собой лопату, и начал что-то мычать, подростки сначала не восприняли его всерьез. Парни начали его играючи толкать и дразнить. В один момент тот вдруг зарычал и напал всерьез.

Осознав его намерения, парни попытались самостоятельно с ним справиться, навалившись толпой. Это было роковой ошибкой: если бы кто-то тогда сразу побежал звать на помощь или убежал домой, решив не связываться с обезумевшим психом, ничего бы не случилось. Но они этого не сделали, и Матвей раскидал их в стороны, как котят, и парой четких ударов лопатой оглушил всех, кроме моего брата. 

Игорь пытался отползти в сторону, но Матвей добрался до него первым и, вставив ребро лопаты между челюстей, раскроил череп. Остальных мальчиков он превратил в бесформенную кашу: следователи долго разбирались, где чьи части тела.