Список жизни

Глава 1. Кирпич

Крановщик Николай Васильевич Дыбин работал в то утро с жуткого перепоя. Просто намедни случился казус, и оказалось, что случайно найденный им на троллейбусной остановке паспорт, на имя какого-то Евгения Евгеньевича Бугримова, так сильно был нужен владельцу, что тот отвалил вознаграждение, после которого не напиться было бы просто преступлением. Дыбин был человеком законопослушным, преступлений старался не совершать, а потому, по дороге домой, приобрел в ликёроводочном отделе соседнего минимаркета один килограмм «огненной воды», который бережно принес домой, протер чистой тряпочкой и аккуратно вскрыл. Жидкость была благополучно употреблена, усвоена и закушена половиной банки маринованных грибов с луком. Как уснул – не помнил, зато утром был застигнут врасплох невероятной головной болью, знакомой дрожью немолодого организма и колоритным запахом из ротового отверстия. С тем и отправился на работу – на стройку.

А работал Дыбин не каким-то там захудалым подсобником, и даже не штукатуром или каменщиком, а самым настоящим машинистом башенного крана шестого разряда! Чем, надо сказать, очень гордился. За двадцать лет практики – ни одного косяка! Ни одного залёта! «Опыт не пропьешь!», любил повторять Николай Васильевич, когда Сан Саныч Кузяев – строгий, но очень отходчивый прораб – делал ему очередное замечание по поводу утреннего бодуна. Кузяев Дыбина считал высококлассным специалистом и безоговорочно ему доверял. Да и толкового крановщика в наше время найти ой как непросто. Не выгонять же человека с работы за незначительные проступки, в самом деле! Потому прощал Кузяев небольшие огрехи в дисциплине Николая Васильевича, закрывал глаза на трясущиеся руки и слезящиеся глаза. А если быть уж полностью откровенным, то надо признать, что и сам прораб был не прочь иногда употребить окаянную прямо во время смены. Как говорится, ворон ворону глаз не выклюет.

Посему испил, в очередной раз прощенный Дыбин, ключевой водицы из-под ржавого крана, переоделся в робу, выкурил крепкую сигарету без фильтра и, тяжело кряхтя, взобрался на свое законное рабочее место, откуда люди, суетящиеся во дворе строящейся многоэтажки, всегда казались мелкими и незначительными.

Димка Виноградов уважаемым крановщиком не был. И даже профессии у него, как таковой, на стройке не было. Числился он здесь на куриных правах, официального трудоустройства не имел, а зарплату получал раз в неделю, в старом, засаленном конверте. Кстати, конверт прораб всякий раз требовал вернуть взад, так как на всех бумаги не напасешься.

Был Димка разнорабочим. Подсобником. Иногда подавал уважаемым людям кирпич, который те ловко укладывали в ровные стены, иногда загружал и разгружал бетономешалку, иногда переносил с места на место мешки с песком и цементом, а иногда просто слонялся по стройке без дела, за что вполне мог схлопотать от прораба справедливый нагоняй. В-общем, незаменимым человеком назвать его было сложно, поэтому старался Димка дисциплину не нарушать, на работу являться вовремя и на глаза Кузяеву попадаться как можно реже.

Вот и сегодня Виноградов вошел на территорию стройки за пятнадцать минут до начала смены. Сторож Иваныч встретил его дежурным взмахом правой руки с пожелтевшими от табака пальцами, и о чем-то приветливо пошутил. Димка ответил широкой, искренней улыбкой, шмыгнул носом. Поздоровался с карабкающимся в свою кабину крановщиком и пошел переодеваться в строительный вагончик. А когда загудел электродвигателями кран, возвещая о начале трудового дня, парень вышел наружу.

Из-за забора доносились ароматы цветущих абрикосовых деревьев, над головой сновали проворные, шумные птицы, спину приятно пригревало весеннее солнце. День обещал быть теплым и погожим. От этого настроение у Димки было соответствующим. Он перескочил через массивную рельсу и двинулся ко входу в строящееся здание. Нужно было поскорее забраться на самый верх, чтобы успеть к разгрузке паллеты кирпича, которую крановщик уже успел поднять до уровня предпоследнего этажа.

Дыбин не любил открывать нараспашку дверь кабины. Нельзя сказать, что он боялся высоты и закрывался только для того, чтобы не выпасть наружу. Нет. Просто так было уютнее, что ли. Или комфортнее. А может просто привычка. В-общем, закупоривался крановщик всегда плотно. Но сегодняшняя жара, в тандеме с похмельем, вынуждала поступить иначе. Он поднял паллету на необходимую высоту, потянул за нужный рычаг, массивная машина заскрипела металлом, и стрела крана, плавно сдав вправо, остановилась над принимающими груз строителями. Дернул еще один рычаг, и кирпич опустился вниз, плавно ложась на самый край строения.

Мужики принялись возиться с крюками, отцепляя их от креплений. Крановщик облегченно выдохнул, потянулся рукой к двери и с усилием толкнул ее от себя. Та распахнулась. В кабину ворвался свежий утренний ветерок. В голове слегка закружилось. Дыбин охнул, прикрыл от удовольствия глаза и опустил руку на отполированный рычаг. Не глядя, толкнул. Раздался скрип, стрела пошла влево. С крыши послышались озабоченные крики, которые с каждой секундой все сильнее нарастали и обрастали нецензурными эпитетами. Но Николай Васильевич их не слышал. Не до них ему было. Он каждой клеточкой трясущегося организма ловил сладостный момент облегчения.

Тем временем Димка уже был у самого входа. Первый кирпич упал на землю как раз у самой ноги и взорвался мелкими осколками. Уже через секунду десятки силикатных камней гремели и разбивались вокруг зажмурившегося, замершего в оцепенении парня. Пыль скрипела на зубах. В ушах звенело. Все тело горело от бесчисленного количества впивающихся осколков. Один камень даже задел по касательной плечо Димки, оставляя кровавый счес, но, все же, не причинил серьезного вреда. Когда грохот стих, парень выдохнул, сделал шаг назад и медленно поднял голову вверх. На то место, где он только что стоял, рухнул последний кирпич. С крыши на Димку таращились пять пар испуганных глаз, а на одном из крюков болталась пустая деревянная паллета.