Старик и Зона

Старик и Зона

Максим Хорсун

Старик и Зона

(Записки из Искитима)

1

Есть такая народная примета: если черный джип сворачивает с дороги и перегораживает тебе путь, то грядут неприятности. Если же это происходит зимней ночью, когда темнота становится такой, что хоть выколи глаз, и если поблизости - ни одного свидетеля, то неприятностей следует ждать в весьма недалеком будущем.    

Садовников выронил сигарету и отпрянул, прижавшись спиной к дощатому забору. В кармане куртки был нож, не раз выручавший сталкера во время задушевных бесед на заднем дворе «Радианта». Но против ствола нож – не аргумент. А из приоткрытого окна задней двери выглядывало дуло пистолета Макарова.

- Сталкер Дайвер? – спросили из царящей в салоне темноты, и, не дождавшись ответа, потребовали: - В машину!

Сталкер мысленно ругнулся и подошел к джипу. От авто шел тяжелый запах горячего железа и бензина. Дверь с костяным щелчком открылась, высунулась лапа, обтянутая черной скрипучей кожей. Лапа вцепилась в куртку Садовникова и втянула сталкера в салон.

Внутри были трое. Похожие друг на друга, словно братья-близнецы. Круглоголовые, мордатые, откормленные, как на убой. Все, само собой, при пушках.

- Ты должен Парфюмеру, - прозвучало, будто приговор. Говорил тип, развалившийся на заднем сиденье, остальные только строили страшные рожи.  

- Я верну, - буркнул сталкер, в очередной раз думая, что его карта крыта. Если Парфюмер обратился за помощью к бандитам, то договариваться или что-то обещать уже поздно. 

- Мы поможем, - сказал вдруг тип, поигрывая «макарычем». – Есть работенка.

- Я слушаю, - отозвался Садовников. Само собой, работать на бандерлогов у него не было ни малейшего желания. Сталкер понимал, что ничего путного они не предложат. Но он был не в том положении, чтобы корчить из себя героя.

- Ты знаешь, кто такой Всеволод Леонидович Шимченко?

Перед глазами пронеслось: дождливая весна, бигборд на выезде из Искитима, строгое лицо, очки в золотой оправе, то ли борода, то ли запущенная щетина, припудренные залысины… И надпись красными, как кровь, буквами: «Голосуй за Шимченко! Твой сенатор из Зоны Посещения!»

- Знаю, - ответил Садовников. – Сенатор. Владелец заводов, газет, пароходов.

Бандерлоги прищурились.

- По теме базаришь, - одобрили они.

- Что я могу сделать для Всеволода Леонидовича? – спросил, стараясь не смотреть на пистолеты, Садовников.

- Вздумаешь прикалываться или распускать язык – замочим, - честно предупредил бандит.

Сталкер кивнул. Мол, понял, не дурак. Тогда тип с заднего сиденья рассказал из-за чего весь сыр-бор. 

Садовников обалдел.

– Зачем?.. – еле-еле выдавил он. 

- Новый год на носу, - резонно ответил бандит. – С наступающим тебя, кстати! - он ткнул сталкера в плечо дулом, и Садовников решил больше ничего не спрашивать. - Делов-то – на пять минут. Если все сделаешь, будешь в шоколаде. 

Мысли копошились внутри черепной коробки клубком червей. Садовников думал, что сейчас – не сезон ходить в Зону, что ему нужен как минимум один напарник, что проку от такого хабара не будет никакого, только лишний риск. Впрочем, работа и в самом деле непыльная. Он опасался, что от него потребуют чего-то похлеще.

- Мне нужно собраться. Вещи дома. 

- Мы подбросим, - прогундосил водитель, убирая пистолет в кобуру. – Адрес можешь не говорить, угадаем.

Машина завелась с полуоборота. Съехав с тротуара, джип покатил в сторону частного сектора. В салоне Садовников разогрелся и принялся шмыгать носом.

Бандюганы переговаривались короткими, отрывистыми фразами. Сначала они  поносили на чем свет стоит искитимские дороги и уличное освещение, потом перешли на весь городок и его жителей. К своему невольному пассажиру бандерлоги не обращались, но высказывания, вроде: «Бомжатник, мля!», «Заповедник для быдла!», «Замочить бы тут всех на, реальные люди только спасибо скажут!» - явно предназначались, чтобы проверить сталкеру нервишки.

На нервы Садовников не жаловался, не кисейная барышня.  

Окна сталкерского домишки светились бледно-зеленым.  

- Хоромы-то не царские, - заметил водитель, рассматривая неказистое одноэтажное строение, окруженное обледенелыми деревьями. - Топай, сталкер, одна нога – здесь, другая – там.

Морозный воздух пьянил. Садовников с минуту стоял у проржавевших ворот, массируя лицо и виски, и лишь потом толкнул калитку. Залаял соседский барбос, заскрипел под сапогами наст.

В прихожей было темно и пахло гуталином. Жена спала в комнате, которая приходилась Садовниковым и залом, и спальней, под приглушенное бормотание телевизора. Сталкер бросил взгляд через неплотно прикрытую дверь, затем, стараясь двигаться как можно тише, снял с вешалки камуфляжный комбез, бушлат, переобулся в берцы.

За домом был деревянный, криво-косо обшитый пенопластом нужник. Садовников, не включая свет, пошарил за унитазом. Часть сколоченного из неструганных досок пола поднялась, открылась ниша, в которой Садовников прятал хабар, если тот имелся, рюкзак с летним тряпьем для работы в Зоне и сталкерские побрякушки: несколько видов защитных перчаток, включая и просвинцованные - просто на всякий случай, аптечку «АИ-4», разнообразный инструмент для сбора и контейнеры для хранения опасных артефактов, прочую полезную мелочь. Тут же лежал завернутый в промасленную тряпицу пистолет ТТ. Садовников поднял ствол, крепко сжал рукоять, наслаждаясь исходящим от оружия холодом и спокойствием. Затем решительно вернул ТТ на место, собрал рюкзак и пошел к ожидающей машине.

…Они знали тропу, на которой «каски» не показывали носа. Джип крался с выключенными фарами по руслу ручья. Садовников, ежась, слушал, как по днищу царапают камни и ветви кустарников. Водитель постоянно повторял слово «мать», причем, говорил он с такой интонацией, будто это было самое грязное ругательство, которое он только знал. Подпрыгнет джип на кочке – «Мать!...» Проведет, словно когтем, по днищу заледеневшая грязь – «Мать!..» Сидящий рядом с водителем бандит не выпускал пистолет и откровенно боялся. Он дергался, мотал головой, высматривая угрозу, и сильно потел. А бандюгану на заднем сиденье все было побоку: зажмурившись, он курил косяк, выпуская дым в приоткрытое окно. Косяк то и дело потрескивал, действуя Садовникову на нервы.