Стеклянный цветок

1.12.24

Мы с вами в Лире, дорогие читатели. Задолго до рождения шута Эдина («Шут и слово короля»). Сильно после того, как королевой стала Азельма («Подарок феи. Королевская невеста»). У власти последние поколения Ауругов, но они пока ещё не подозревают об этом…

Сегодня Имельда Торери должна выйти замуж.

Зимний день за окном был пасмурный и вьюжный. Ветер недовольно стучался в окна гостиницы и швырял в них охапки снега. В такой день не захочется никому и ничего! Тем более замуж. Разве что совсем нет выхода. У Имельды его нет.

Она дочь Инвара Торери, барона из дальней провинции, осужденного за государственную измену. Дочь преступника! И она сегодня обвенчается, причем с неизвестным ей человеком. Без малейшего на то желания. Ей приказано… именем короля. Король имеет право выдать замуж любую девушку в королевстве – это старый закон.

На этот раз король ни при чём. Это все герцог Вилль. И он спасет её отца от меча палача, если она согласится. Он даже обещал заплатить мачехе, десять тысяч дреров, чтобы та могла уехать из Лира не с пустым кошельком. Но Имельде нет дела до кошелька мачехи.

Пусть отец останется жив, пока хотя бы это…

Герцог даже принес клятву, на Пламени. С ироничной улыбкой, глядя на неё свысока, но он принёс клятву! Что барону Торери сохранят жизнь. Она поверила – больше ведь некому было верить. А жизнь – это означает, что всё может измениться к лучшему.

Мачеха оделась в новое платье, сшитое к этому Новогодью, и требовала у прислуги кофе со сливками, который всё не несли. У Имельды свадебного платья нет, да и зачем оно? Она надела старое, самое простое, но оно хотя бы ей шло. Это не свадьба, это…

Да какая разница.

– Тошно на тебя смотреть, – сердилась мачеха. – Замужество – для тебя лучший выход. Это всё равно неизбежно, для любой женщины. Кофе будет сегодня? И булочек принесут, я надеюсь?

Имельда не ответила.

– И ты надела не то платье! – продолжала закипать баронесса Торери, глаза её заблестели, а на щеках проступили красноватые пятна. – И это ведь из-за тебя. Подумай о сестре! Какой теперь будет её жизнь?.. Как тебе не совестно? Как, как?.. И где же кофе?..

Всегда считалось бессовестным вступать во внебрачную связь, а Имельду теперь упрекают в том, что она отказалась это сделать. Зато мачеха впервые дала понять, что знает больше, чем казалось.

Имельде не совестно. Ей страшно. И не надо кофе, она и глотка не сможет сделать.

Она не услышала, а, скорее, почувствовала близкий стук копыт по мостовой – к крыльцу подъехали. Где-то внизу хлопали двери, в дом входили – с топаньем и железным бряцаньем. Громкие шаги по коридору – почему стража всегда так топает, и зачем тут вообще стража?

Короткий стук в дверь, она распахнулась, и вошёл молодой человек в темном, всегда хмурый и элегантный. Эсс Бани, секретарь. Ну конечно, не герцогу же было приезжать? С герцогом они всё обсудили вчера.

– Баронесса, – эсс Бани еле заметно поклонился. – Я за эссиной.

– Да, мы готовы… – пискнула мачеха.

– Мне следует забрать эссину, – ответил он бесстрастно.

– Но как же так, без родственников… – мачеха всплеснула руками. – Что ж, очень жаль. Имельда… Мы должны подчиниться…Благословляю тебя! Прошу тебя, и подумай о нас!

Захотелось съязвить, сказать, что она будет думать о них день и ночь. Но её язык будто замёрз и прилип к гортани.

Эсс Бани набросил ей на плечи поданную служанкой тёплую накидку.

– А когда мне заплатят?.. – забеспокоилась мачеха.

– Обратитесь в канцелярию герцога, баронесса.

Снаружи ждала большая, запряжённая парой карета без гербов, и десяток конных вокруг. Дверку распахнули, кто-то подал руку – Имельда вошла в карету и упала на потертое сиденье, секретарь сел рядом.

Метель поутихла, и Имельда могла видеть, куда её везут. Вообще, она много раз бывала в Лире, при жизни мамы семья иной раз проводила тут по полгода – весь зимний сезон. Потом их дела испортились, а последние годы и вовсе шли плохо. Хватало разве что мачехе на платья…

Они миновали центральную часть города и двигались куда-то к окраине. Наверное, она выйдет замуж в каком-то удаленном Храме, о котором до сих пор и знать не знала? И вообще, что же такое задумал для неё герцог Вилль? Назад пути нет, но всё-таки?

Имельда невольно подобралась, села прямее. Секретарь искоса за ней наблюдал, и, видимо, это отметил.

– Эссина, вы хорошо себе чувствуете?

– Да, благодарю. Куда мы едем?

– К замку Шинн. Там есть Храм.

– К тюрьме? Мой отец там? – у неё сердце подпрыгнуло.

– Да. Но это неважно, вы его не увидите, он вас тоже, – кажется, во взгляде секретаря появилось какое-то участие. – Меня попросили вам напомнить…

– Благодарю. Я всё помню.

– Я должен вам это показать…

Он выдернул из кожаного футляра плотный лист гербовой бумаги и протянул Имельде, она пробежала глазами. Формальные строчки о смертном приговоре, начертанные рукой секретаря Королевского Совета, ниже подписи Первого министра и короля.

– Здесь не сказано о помиловании, – Имельда подняла на герцога встревоженный взгляд.

В случае помилования преступников об этом пишут на приговоре, и король ставит подпись. И ещё раз прикладывают печать.

– Помилование вот, – Секретарь подал другой лист.

Да, приказ о помиловании и заключении в крепость Шинн, подпись короля, печать. Всё, как нужно.

Оба листа аккуратно отправились назад в футляр.

– Если вы сегодня откажетесь от венчания, приговор будет исполнен, завтра, на рассвете. Решение о помиловании запоздает. Мне приказано напомнить об этом. И… о ребёнке.

– Я помню. Вам не было нужды напоминать, эсс.

– Хорошо, – кажется, он вздохнул с облегчением. – Мы скоро приедем. Немного осталось.

При последней встрече герцог также сказал, что барон Торери будет свободен, когда у Имельды родится сын. В том браке, который будет заключён сегодня. Родится сын – и отец покинет тюрьму Шинн. Останется преступником и не получит назад владения, отобранные королём, но будет жив и свободен. Всего лишь нужен ребенок, но затем ведь и выходят замуж, чтобы появлялись дети!