Стеклянный круг

...

Утро Петербурга прекрасно. Оно всегда пасмурное, с тяжелой пеленой, стелющейся у самых ног, но в том же время, каждое утро чем-то отличается от предыдущего. Хотя жители этого не замечают, особенно дамы, которые почти никогда не сидят на месте. Дюже вошел в нынешнюю моду европейский стиль жизни. Музеи с каждодневными спектаклями, культурные вечера, балы. Все это мигом разгоняло тоску, которая обычно скапливалась к шести часам вечера. А эти новомодные стили: Рококо, Барокко, Ренессанс, Готика, в конце концов. Надо признать, любое из этих слов звучит очень даже, непонятно отчего, интеллигентно и дорого. Но не всех жителей города коснулся этот чарующий всплеск интеллигенции.

Глава 1

В тёмном небе ярко сверкал своим белыми колоннами величественный Петергоф, который после Октябрьской революции превратился в музей. Необъятные статуи Нижнего парка ярко вспыхивали, отливая золотом от скудных лунных бликов. В фонтанах текла шелковая вода, а в деревьях прятались птицы, которые с приходом темноты заливались песней в унисон со сверчками.
А за прекрасным отдаленным Английским парком вырастали маленькие пеньки домов. Дома эти были заняты многодетными семьями и старенькими бабушками, но все первые этажи издавна выкуплены и перестроены в разного рода личное дело. Где-то ремонт обуви, где-то дешевенький местный гипермаркет в одну комнату, а где-то маленькие кабаки, которые часто соседствовали с цирюльнями и салонами. Но в одном домике, отделанным французским, высветленным на солнце камнем, была выкуплена единственная во всем доме трехкомнатная квартира, которая соседствовала с однокомнатной. Там находилось бюро непонятного направления. Жители крайнего дома слыхали, что это контора по бессрочному займусь денег, жители углового дома думали, что там обитают английские сыщики на вроде Шерлока Холмса и его верно спутника Ватсона, которые взимают большую плату за свои услуги, а в этом же самом доме, где находилась эта самая окутанная тайной квартира, люди были уверены, что проживает там никто иной, как шведский адвокат. Ясно было одно, человек там расположился не бедный. Как-то раз к дому подъезжали два коня со всадниками в плащах. Один конь, явно хозяина квартиры, его не раз видели около дома: огромный черный фриз с такой шевелюрой, какой позавидуют все дамы мира. На его морде красовалась черная узда с белыми камнями, черное седло точно стоило бешенных денег, а вышитый причудливыми квадратиками вальтрап вообще не было никем завиден в здешних магазинах и конюшнях. Вторым же конем часто оказывались разные породы, соответственно, приезжали и разные люди, значит человек этот точно не простой.
И только ночные гулены, которые любили в позднее время сидеть на лакированных лавочках возле дома знали, что не живет там ни сыщик ни шведский адвокат. Они частенько видели запозднившегося жильца, и это был даже не мужчина, а женщина. У нее не было ни фамилии, ни отчества, было имя - Оливия. Она почти всегда была одета не свойственно петербургским дамам. Она не носила дорогих платьев с тяжелыми камнями, но и не одевалась в мужскую одежду, как эмансипированная дама, хоть и курила дурно пахнущие сигареты. На ней всегда красовался черный плащ на распашку, под которым виднелась белая хлопковая блуза с расстегнутым воротником, небрежно, набок заправленная в плотно обтягивающие черные брюки, поверх которых были смоляные сапоги до колен. Оливия сильно выделялась бледным лицом с острыми скулами, немного мужскими губами, вздернутым носом и неестественно большими голубыми глазами. Ее черные с бело-седой прядью волосы были коротко стрижены на затылке и неровным пробором удлинялись к лицу, свисая на одну сторону аж до впалых щек. Из-за такой внешности люди часто считали ее иностранкой. Правда это или нет, одному бесу известно. Но мужики, с которыми она частенько перекидывалась парой фраз, докуривая свернутую цигарку утверждали, что дама она молодая, незамужняя и к тому же очень интересная в общении, хоть в ее словах и витал некий холодок и какое-то безразличие.
Верить мужикам, конечно же никто и до конца не верил, перешептываясь по закоулкам, но и зайти спросить не решались, хотя двери были всегда открыты. Все-таки, как никак бюро. А заходить туда без дела, отвлекать доброго человека от работы никому не хотелось. Так и сложились в каждом доме свои мифы про загадочного жителя конторы под номером тридцать три.