Приведи меня туда, где плывут облака.
Дай мне разок взглянуть на небо сверху.
Проскользни со мной сквозь царство облаков,
Промчись со мной туда, где заходит солнце.
Беззвучно…
Unheilig
Знал ли я Штерни? Да, конечно. Настолько, насколько это возможно, если вы вынужденно участвуете в одном проекте с человеком, о существовании которого до одного прекрасного дня даже не подозревали… Да, вы не ослышались, именно так и сказал: Штерни. Он ведь терпеть не мог официальное Хайнрих Штернберг… эээээ… ах, да… ваша фамилия Штайнхофф, верно? Когда мы познакомились? Дайте подумать… в октябре?.. нет… в октябре мы начали подготовку к проекту. Значит, сентябрь… да, в первый раз мы встретились в сентябре. Вы хотите знать, как мы познакомились? Зачем? Окей… я понимаю… В расследовании важна любая мелочь. Почему бы мне не рассказать. Это случилось так.
- Андреас, - руководитель проекта Ахим Мейерс выглянул из своего кабинета, - вы как раз кстати. Зайдите ко мне на минутку.
- Что такое, директор?
Оказалось, что ничего. Просто он здесь.
Он.
Человек, с которым я буду выполнять это очень ответственное задание. Если прокатит (да, так мне и сказали прокатит), то человечество выйдет на совершенно новый уровень воздухоплавания и космические полёты станут такими же доступными, как вода из-под крана. Звучит, красиво, но на деле всё оказывается гораздо сложнее. Мало спроектировать и собрать аппарат - нужно ещё убедиться, что на нём можно, а главное безопасно летать. Вот тут-то в игру и вступим мы, лётчики-испытатели.
- Знакомьтесь. Это Андреас Кольвитц, о котором я вам говорил.
Человек, расслабленно утопающий в мягких объятиях кресла, тут же повернул голову и открыл глаза. За мгновение до этого он дышал глубоко и спокойно, сомкнув в колечко большой и указательный пальцы на обеих руках. Клянусь… он медитировал.
- Очень приятно.
У него оказались карие глаза и совершенно невообразимое произношение.
- Что вы так на меня уставились, Кольвитц?
- Откуда вы?
- Бергиш-Гладбах.
Всё, что в Кёльне, - так или иначе тоже «кёльш», будь то марка пива или язык.
Я прищурился и разобрал имя на комбинезоне.
Х. Штернберг.
Что, интересно, означает это «Х»?
- Хайнрих, - подсказал он, заметив, куда я смотрю. - Немного старомодно, да?
Если учитывать специфику нашей работы, я бы даже сказал, что это чересчур.
- Зовите меня Хайни. Или, если хотите, Штерни. Второе даже лучше.
- Хорошо, Штерни.
Его рука оказалась тёплой и сухой - это хорошо, потому что я терпеть не могу влажных ладоней, движение быстрым, хватка - цепкой. Нам, лётчикам всё приходится делать по-другому: и реагировать, и прилагать усилия. Зазеваешься - и машина тебе этого не простит.
- Вы врач?
Неужели это так видно, что я могу не только тянуть на себя или толкать штурвал?
- Нет, не совсем.
На его безымянном пальце я заметил обручальное кольцо. Женат. В отличие от меня, хотя я далеко не урод, в жизни моего нового коллеги присутствует женщина, готовая делить с ним отнюдь не романтические будни военного. Такая особа должна либо быть не в себе, либо страдать комплексом жертвы. По-другому и быть не может.
Я перевёл дух.
- С вашего позволения я бы…
Не дожидаясь разрешения, я протянул руку, взял графин и наклонил его над стаканом.
- Где сейчас его жена? Ей сообщили?
Значит, он не в курсе про Марианну.
- Марианна… она…
Позвольте узнать, зачем вы ею интересуетесь? Она не имеет ко всему этому никакого отношения и точно не сможет быть вам полезной! Что вы говорите? Вам виднее… Ну хорошо, я расскажу… Да, я встречался с этой женщиной, если, конечно, можно так выразиться. Почему вы удивляетесь? Я говорю, как Сфинкс, загадками? Отнюдь… Вам сейчас всё станет ясно.
Это случилось примерно через неделю после нашего со Штерни знакомства. Да, я помню число: пятнадцатое сентября. Ээээ?.. Да просто у моей младшей сестры был день рождения и я звонил ей, чтобы поздравить.
Вернувшись, я застал Штерни в его неизменной позе - сидящим на кровати, поджав под себя ноги, сцепившим в колечко пальцы и слушающим музыку через наушники. Вы совершенно правы, в каждой комнате есть свой телефон, но я не изменяю своей привычке говорить с родными без того, чтобы на меня глазел кто-то посторонний. И неважно, что это коллега, с которым я работаю в тандеме.
Не открывая глаз, Штерни сделал мне знак, что сейчас закончит, и действительно, через минуту-другую он вытащил наушники и спустил ноги с низкой односпальной кровати. Честно говоря, я так и не понял, зачем нас поселили вместе, ведь мы не космонавты.
- Что вас не устраивает, Андреас? - возразил директор Мейерс, когда я задал ему этот вопрос. - Вам неудобно? Вы испытываете дискомфорт?
Андреасу Кольвитцу всё удобно. Делить с кем-то комнату и слышать по ночам храп или стоны соседа - это ещё не самое худшее в жизни. В конце концов на такие случаи имеются беруши. Просто непонятно, зачем это понадобилось. Я и Штерни ведь и так большую часть времени проводим вместе: выполняем какую-то работу, занимаемся на тренажёре, иногда летаем, мы вместе принимаем пищу и нередко оказываемся за соседними компьютерами или подсаживаемся друг к другу во время нечастых посещений библиотеки. Теперь мы ещё и ночуем в одном помещении. И я в первую же ночь случайно узнал его секрет, его, выглядящего всегда таким собранным и невозмутимым.