Столовая №13

Столовая №13

Знаю я одного человека, некоего мужчину, назовём его Михаил, строгой жизни, уже в преклонных летах. И вот он однажды поехал в град Ростов-на-Дону. И поехал он не один, но с чемоданчиком. А в чемоданчике у него каких только ценностей не было! И деньги там и документы. И нужно было ему, посетившему Ростов, приехавшему из глубинки, на людей посмотреть и себя показать. Короче, встретиться с важными людьми и переговорить о важных вещах. Итак, Михаил первую половину дня обходил все государственные инстанции и учреждения: здесь пришлось подождать, там не взяли прошения, а здесь напротив имел успех…
За этой суетою, впрочем, необходимой для совершения своих дел, прошла первая половина дня. Было два с небольшим часа пополудни. Михаил, хоть и летал, как на крыльях, однако же захотел кушать. Организм требовал своё. А в Ростове трудновато было найти столовую. Вечером – другое дело: улица Береговая, Пушкинская и другие расцвечивались огнями, фонарями; иллюминация, кафе «Штолле», «Бага», «Ассамблея» - чего там только не было.  Но днём отобедать было несколько трудно, тем паче, что наш герой находился не в центре города. Но дело в том, что, кто ищет тот всегда найдёт. Видит Михаил небольшое двухэтажное зданьице, рядом с дверью вывеска: столовая №13. Мужчина был не суеверным: 13 или 12 – лишь бы покормили. Входит в залу. Народу было очень мало. Осмотрел внимательно своим метким, острым взором. Блестели столы с жирными разводами и пятнами на них, стояли колченогие стулья, ожидая посетителей, грозя уронить их на пол кафельный…               
У кассы сидела кассирша в синем мятом халате. «Пудов этак на семь», - отметил про себя Михаил, кивнув вежливо сей даме. Берёт он поднос и подходит к прилавку. А так как по природе герой был вегетарианцем, то выбирал себе нечто постное. Ага – вот и салат: «Московский». Что же это за «Московский салат»? Ну это типа кожура редиски, толстым слоем лежащая на тарелочке, а в серединке – колпачок из-застывшего майонеза трёхнедельной давности, вот вам и «Московский салат». С птичьего полёта, так примерно выглядит высотное здание Московского Университета. На первое мужчина взял малороссийский борщ, сдобренный обильно постным маслом. На второе выбрал себе макароны, которые имели название «рожков» с яичницей. Особенность столовой №13 заключалась в том, что яичница была без желтка: из одного белка; желток, наверное, был отослан голодающим в Поволжье. На третье можно было взять кефир или компот из яблок. Самих яблок не было в стакане, но если поднять стакан на свет Божий, то определить содержимое можно научным словом «коагулирующий раствор». Так химики называют суспензию, то есть взвесь какой-то мякоти в жидкой среде. Впрочем, наш предприниматель не был привередой; он умел и насыщаться, умел терпеть и голод с жаждой. Кассирша ни слова не говоря, выбила чеки на заказанные блюда, и Михаил относит поднос за одинокий столик. Выдвигает стул, ставит на него чемоданчик и возвращается снова к прилавку, чтобы побольше взять себе чёрного хлеба. Взял он семь кусков. Что это за русский человек, который не любит быстрой езды и ржаного хлеба! Возвращается он к столику и – искушение, к которому он совершенно не был приготовлен: сидит на его месте какой-то гражданин в пиджаке, с небольшой залысиной, уже засучил он рукава, взял ложку и намеревается почать Михаилов малороссийский борщ. Остановился в недоумении наш вегетарианец: как поступить? Спасовать или бороться за свои права?
Длилось это не более секунды, но Михаил, как человек не агрессивный, успел уже прийти в себя. Будь бы на его месте какой горячий да молодой, схватил бы за остатки волос сего интервента и захватчика и прямо носом в суп! Куда ж это годится – поперёк батьки в пекло? Михаил же не спешил предпринимать боевых действий. Уйти, стушеваться, подчиниться непротивлению злу насилием? Но не будет ли это способствовать развращению незнакомца? Сначала у Михаила отнимет суп, потом у депутата икру из-под носа возьмёт… Так можно кончить уже и организованным бандитизмом, так можно превратиться в мафиози при всеобщем попустительстве. С другой стороны, схватить его за грудки, трясти его над супом, выбросить вон из столовой несообразно русскому человеку. Что же делает Михаил? 
Принимает Соломоново решение: берёт с соседнего стола пустые две тарелки и прежде чем первая ложка супа отправилась в рот похитителя, отливает себе от малороссийского борща, ополовинивает рожков вместе с яичницей, лишённой желтка по неизвестным причинам, коагулирующего раствора наливает себе чуть меньше половины, два кусочка хлеба предлагает неизвестному и садится рядом с ним за трапезу. Полное молчание! Самое удивительное, что наглый захватчик не проявлял ни внешне, ни внутренне никаких признаков раскаянья, ни угрызений совести. Спокойствие просто олимпийское. И ел он даже несколько быстрее самого Михаила, но, впрочем, это ведь понятно: ведь присутствие такого ангела земного, такого смиренника русской земли было невмоготу свершавшему явное беззаконие. Допил яблочный компот, утёр уста рукавом (ведь столовая №13 была где-то в рабочем районе) и вышел вон, как князь Гвидон. Ни «до свидания», ни «простите, больше так не буду» - ничего этого он не сказал. Тих и невозмутим, как море, когда царствует штиль и безветрие. Михаил же не спеша подобрал последние крохи, съел весь хлеб, который купил, распушил усы, поклонился кассирше, которая мирно дремала за пультом и вышел на свежий воздух. Не успел сделать он три шага, как вдруг его пронзила некая мысль; а затем по спине поднялся леденящий холодок. «Чемоданчика нет! чемоданчик мой, где он? Что он?» бросился посетитель назад в столовую. Там всё спало. Лишь одна жирная муха вилась вокруг плафона, гудя мерно под треск вентилятора. Михаил – к столу: чемоданчика не видно, ни под столом, ни на столе, ни на стуле, ни рядом с ним - нет его. От растерянности он даже стул подымал, но чемоданчика простыл и след. Покрывшись каплями пота, он стоял, словно остолбенев. Действительно, ведь там лежали деньги, документы и прочее. Что делать? Оставалось только одно: молиться. На Бога надейся, а сам не плошай, куй железо, пока горячо, не отходя от кассы, спрашивай, Мишка, не теряй ни секунды, - так говорила совесть несчастному, которому и обед в столовой №13 был не в сладость. Он – к кассирше. Кассирша медленно открыла правый глаз, внимательно созерцая посетителя, как «древнее индийское божество». 
«Вы не видели,» - обратился попросту Михаил, - «Только что мы вдвоём обедали с…». Наверное, многие бы сказали: с «наглецом», с «захватчиком», с тем «обжорою», а Михаил лишь скромно: с «гражданином». Какое смирение! Какая чистота помыслов! Какая возвышенная душа! «Вы видели? Он взял мой чемоданчик? Скажите! Скажите!» Кассирша приоткрыла второй глаз. Ничего не выражал её взор. Там – тайна. Говорят, чужая душа – потёмки.
Итак, кассирша вдруг выпростала руку из-под кассы и большим указательным пальцем, который напоминал кисть среднего ребёнка, обозначила направление. Михаил обернулся и двинулся туда, где стоял столик с жирными пятнами на нём, поднос и на подносе остывший малороссийский борщ, уже округлившиеся и завянувшие рожки и невозмутимый яблочный раствор. Рядом же на стуле виднелся чемоданчик. Целёхонький, никем не тронутый. Михаил вновь замер: «Господи! Что это? Что происходит?» - в его сердце смешалась радость обретения чемоданчика и ещё никогда неведомые отчаянье, тоска, раскаяние. Оказалось, что, заказывая семь кусков чёрного хлеба, Михаил по усталости и рассеянности пошёл в другую залу -не туда, где ждал его готовый дымящийся обед, а где сидел ни в чём не повинный безымянный русский гражданин. Или это был ангел? Во всяком случае, он явил миру и всей Вселенной и нам с вами, дорогие читатели, ангельское смирение, на высоты которого, как кажется, не взойдёт никто – ни поведавший вам эту историю, ни читающий её к своему назиданию.