Страх, что гонит сон прочь

Страх, что гонит сон прочь

Страх, что гонит сон прочь

                Люсиль Демулен снова не спит. Она лежит, стараясь не шевельнуться и не выдать своей бессонницы, прислушивается к дыханию своего мужа Камиля, и пытается успокоить нервную дрожь, что пробралась в глубины её сердца.

                Ночь темна, но это обманность. Люсиль кажется, что в этой темноте залегли тени демонических созданий, пришедших из глубин преисподней, чтобы разлучить её с Камилем, чтобы свершить что-то страшное и жуткое, что искалечит весь её мир.

                Ночь непроглядна – в ней не найти дороги, но она не звенит напряженной тишиной. За окнами постоянно шум. Когда в последний раз было тихо? До казни гражданина Капета? До Бастилии. Вернее всего – последний раз было тихо ещё до взятия Бастилии, а с тех пор на улицах вечно какой-то шум.

                Люсиль слышит шаги и чьи-то голоса на улицах. Кто-то стучится громко и тяжело, и проходит целая мучительная секунда прежде, чем Люсиль понимает, что стучатся не в их квартиру, а где-то напротив…

                Но сердце едва не выпрыгивает из груди. Она стискивает безотчетно холодную жесткую простынь дрожащими пальцами, и, когда осознание того, что опасности нет, приходит к ней, медленно разжимает их.

                Одергивает свои собственные мысли – опасности может, не случилось в эту минуту, но она все ещё над ним, над ее Камилем.

                Горло сжимает колючей горечью. Она не может удержаться от соблазна и слегка поворачивает голову, чтобы взглянуть на него.

                Камиль Демулен спит. Спит совершенно мирно, не зная, что за ним наблюдает его встревоженная молодая жена.

                Люсиль хочется прильнуть к его груди, сжать крепко-крепко, закрыть глаза и не думать ни о чем, раствориться вот так в вечности, но она сдерживает свой порыв, зная, что если не сдержит его и бросится к мужу, то совершенно точно разбудит его, встревожит.

                А она хочет защитить Камиля от любой тревоги.

                Люсиль, если бы могла, следовала бы за ним куда угодно: в любой зал очередного собрания, встречи друзей, коллегию – ей неважно. Ей думается, что само ее присутствие рядом с мужем может защитить его от любого зла.

                Но есть двери, за которыми надлежит оставить всё светлое, есть слова, которые не должны слышать даже самые близкие и есть люди, которым не надо показывать своей человеческой привязанности. Люсиль остаётся раз за разом дома и не сводит взгляда с окна, ожидая, что вот-вот покажется знакомая и любимая ей фигура, и тогда она бросится к нему навстречу, прижмется крепко-крепко и всё исчезнет на какой-то миг, всё будет хорошо…

                Люсиль позволяет себе не знать о Камиле некоторых вещей. Она не знает его методов в полной мере и о том, насколько этот человек способен переворачивать чужие слова и фразы, как способен оклеветать ради свободы, ради борьбы и нации. Люсиль ни за что бы не отвернулась от Камиля, даже узнав все это, но полного знания не допускает уже сам Камиль и она позволяет ему и себе это.

                Люсиль Демулен ведет странную жизнь. Её вроде бы и узнают иногда на улицах, но при этом не знают о ней ничего, кроме того, что она жена Камиля – в самом лучшем случае. Она старается не выходить лишний раз без нужды, потому что больше не может узнать улиц Парижа. Ей это странно, и ей это жутко.

                Люсиль Демулен узнаёт новости о Камиле чаще из газет, чем от него самого. Его речи, его строки, памфлеты, статьи – всё это иногда быстрее узнать от других, чем от самого близкого человека.

                Она не пытается уже спрашивать, что делает в их доме тот или иной человек, и не может назвать иногда даже их имена. Просто наблюдает за тем, как очередной гость приходит в позднем часу или в самом раннем, проскальзывает, хмуро кивнув ей, в кабинет к Камилю и Камиль запирает дверь, виновато улыбаясь стоящей в коридоре жене.

                Камиль вздрагивает во сне и Люсиль закусывает губу. Ей кажется, что она виновата в том, что он вздрогнул,  чудится:  её мысли разбудили его.

                Она осторожно и как можно тише высвобождает руку из-под одеяла, и, не замечая, как по руке мгновенно проскальзывает холод ночи, приобнимает мужа как можно нежнее и легче, чтобы он только не проснулся.

                Люсиль Демулен бережет его сон.

***

                Люсиль забывается сном быстрым и тревожным только перед рассветом. Проходит совсем немного времени, пока она находится где-то между пугающей реальностью и кошмарным царством снов, все перемешивается в ее сознании, а потом она открывает глаза, ощутив пустоту рядом с собою.

                Она проводит пальцами по простыне, не глядя, уже зная, что Камиль поднялся. За окном весенний рассвет, который ещё шесть лет назад Люсиль любила. Сейчас ей от него тошно. Она всё-таки поворачивает голову и видит смятую простынь рядом с собою и плотно прикрытую дверь комнаты.

                Страх сметает её с постели. Ей кажется на мгновение, что она проспала что-то очень важное и, возможно, Камиль в опасности, пока его жена мирно спит.

                Люсиль ругает себя пока спешит к дверям босая по холодному полу. Она распахивает дверь и замирает, услышав тихий голос мужа из гостевой.

-Я сделал то, что было нужно, Жорж! – Камиль слегка заикается от волнения, как и всегда. Люсиль прислоняется к дверному косяку, ступням холодно, но она слышит голос мужа и не думает больше ни о чем, кроме того, что он все еще здесь, с нею.

-Я знаю, Камиль, но у тебя еще есть шанс, - когда Жорж Дантон пытается говорить тихо, у него выходит не очень хорошо. Сам голос его подходит к виду. Голос громкий, тяжелый, зычный.

                Люсиль не выносит Дантона. Она вообще больше никого не может выносить, а Дантон еще и нередко груб в шутках и фразах, иногда она задевает Камиля больше допустимого и Люсиль хотела бы закрыть перед ним двери своего дома.