Странники во времени. Последняя песнь

1. Вызов брошен!

В далёком мире, в Туманной Земле
рождён Светлый Воин…

Бусинка за бусинкой, нанизываются воспоминания о тех далёких днях,
на тонкую прозрачную нить, свитую из судеб…
Сверкают они словно искры, рождённые солнечными бликами,
на подёрнутой дымкой глади Зачарованного Моря…
События давно минувшие и те, что происходили совсем недавно,
складываются в сложный и прекрасный узор повести удивительной…

В далёком мире, в Туманной Земле
рождён Воин-эльф…


… Хохот. Тихий, зловещий, леденящий душу. Оливер Флэминг так часто слышал его во сне. Хохот, звучащий на заднем плане как лейтмотив, сопровождающий кошмарные видения, теперь посещающие его едва ли не каждую ночь. Картины, встающие перед его глазами и ужасающие своей реальностью. Сознание собственного бессилия, невозможности прийти на помощь, спасти усиливало чувство беспомощности.

Смерти, следующие одна за другой. Они все снились ему: неподвижные, похожие на искусно изготовленные манекены тела. Мужчины, женщины, но чаще всего дети. А потом — спустя день-два — Оливеру Флэмингу попадалась на глаза заметка в газете: «…Установить причину летального исхода не удалось…»

Тот, кто убил всех этих несчастных, глумливо насмехался над магом. Он был уверен в том, что Оливер не сможет что-либо предпринять, несмотря на глубокие познания и солидный опыт практикующего мага. Потому что не успеет.

Как и на этот раз. И было уже поздно. Слишком поздно. Она умерла у него на руках — та, которую он любил …

«Я — некромант! Я мог не допустить этого!!!» Ответ пришёл тут же: не мог.

«Она погибла потому, что связала свою судьбу с моей.»
«А как же другие несчастные, мессир? – прозвучал в голове волшебника тихий тонкий голосок мистера Тик-Так. – Или они тоже имеют к вам какое-то отношение?»

Оливер ответил не сразу.

«Тот, кто хочет меня уничтожить… – он размышлял над каждым словом, – избрал их, чтобы показать, что он может творить зло и здесь, притом безнаказанно. Это вызов. И если бы я принял его тогда, то…»

Ответ не последовал.

«Значит, я прав.»

– Нолли…

Рука Джейн легла ему на плечо. Оливер вздрогнул, вынырнув из размышлений.

– Я и не слышал, как ты вошла, – сказал он, прикасаясь губами к кончикам пальцев названой сестры.
– Не удивительно, когда находишься где-то очень далеко, – отвечала анимаг.
– Далеко… – эхом повторил Оливер. – Я был бы готов отправиться куда угодно, хоть за миллиарды миль, если бы это странствие могло изменить…

Запнувшись, он поднялся и подошёл к наполовину зашторенному окну. Он чувствовал на себе взгляд Джейн; он знал: она больше ни о чём его не спросит, и был искренне благодарен ей за тактичность.

Из окна виднелся лишь небольшой отрезок улицы: часть высокого бетонного здания торгового пассажа, выстроенного на месте снесенных двухсотлетних развалюх. Когда-то в одном из домов располагались мясная лавка, а из булочной, что была по соседству, всегда доносились ароматы, будоражащие аппетит полуголодного ученика гробовщика…

«Великий Мерлин, как же давно это было!» Оливеру вдруг представилось, что он — взрослый, из настоящего — стоит по одну сторону временнóй бездны и глядит на себя — парнишку из прошлого, оставшегося по ту сторону.

«Прошедшее не вернуть. Не воскресить умерших…»

– Пойду пройдусь немного, – сказал Оливер, оборачиваясь к волшебнице.

Та только улыбнулась в ответ.

***

Джейн опустилась в кресло и, сгорбившись, подпёрла кулаком подбородок. Она не знала, что делать.

– Бедный папа! – маленькая Прия, бесшумно проскользнула в комнату; она выглядела очень озабоченной. – Он стал ещё грустнее. Мне так его жаль!

Джейн кивнула и, обняв, погладила по голове.

– Злой чёрный вихрь унёс маму в свой замок, – промолвила малышка. – А папа — он такой смелый! Он обязательно отвоевáет маму!

***

… В отделении интенсивной терапии было тихо, впрочем, как и всегда. Но в этой палате тишина была особенной, не принадлежащей действительности. Казалось, на кровати, покрытая белоснежными простынями, покоится фарфоровая кукла — так бледно было лицо девочки, и лишь лихорадочный блеск огромных серых глаз и едва заметный трепет длинных ресниц свидетельствовали о жизни, теплившейся в хрупком теле.

– Я ждала тебя, воин-эльф, – прошептала Нилл, едва шевеля губами, когда Оливер, тихо приблизившись, склонился к ней.

Он не спорил.

– Я верила: ты обязательно придёшь! – выпростав из-под простыни тонкую руку, она дотронулась до щеки волшебника. – Ты ведь останешься здесь, рядом?
– Конечно, милая, – промолвил Оливер, чувствуя ком у горла. – Всё будет хорошо.
– Да, – на бескровных губах Нилл забрезжила улыбка, – будет, очень скоро… Я должна сказать…

На щеках девочки вспыхнул румянец, дыхание участилось.

– Найди его, воин-эльф! Только ты можешь его победить! Он знает об этом и боится…

Веки девочки медленно опустились. Оливер замер, глядя на её нежное личико как заворожённый.

«Так может выглядеть смерть.»

Он не услышал, как врач, тихо войдя в палату, остановился позади, и очнулся лишь когда тот тронул его за плечо.

– Она вам кем-нибудь приходилась? – осторожно осведомился реаниматолог.

Оливер покачал головой.

***

… Он брёл по узкой улочке, что находилась на окраине старинного городка, в котором когда-то проходило его детство. В ушах всё ещё звучали слова Нилл: «Только ты можешь его победить! Он знает об этом и боится…»

«Он» — тот, кто приходит к нему в снах. Тот, чья тень преследует его всю жизнь. Тот, кто забрал жизнь Падмы, которая, не колеблясь ни секунды, приняла на себя смертельное проклятие, попытавшись защитить жизни его и девочки…

Он стоял перед полуразрушенным работным домом, «одетым» в строительные леса. Железные прутья высокого забора проржавели, на покосившихся воротах щиток с надписью:

ИСТОРИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ!
проводятся реставрационные работы

Сколько печальных воспоминаний было связано с этим местом! То, что стряслось два дня назад пополнило эту коллекцию…

***

Кажется, на этот раз неведомый противник решил бросить ему прямой вызов.

«Сегодня всё решится.»

Оливер уже стоял у двери, собираясь выйти на улицу, когда его окликнула Падма, выглянувшая в прихожую.

– Нолли, ты так спешишь… – в её голосе звучало беспокойство, меж тонких красиво очерченных чёрных бровей пролегла морщинка. – Что-то срочное в клинике?
– Там пока не требуются специалисты моего профиля. Просто хочу пройтись немного.
– Возьми меня с собой! – подойдя к мужу, Падма взяла его за руку и заглянула в глаза. – Ну, пожалуйста!

Разве он мог ей отказать?

«Потом что-нибудь придумаю, – сказал он себе. – Найду предлог, чтобы отправить её домой…»

… Вечер выдался пасмурный, начал накрапывать мелкий дотошный дождь.

– Люблю такую погоду, – сказала Падма, продевая руку под локоть Оливера. – Рядом с тобой я чувствую себя защищённой и не боюсь ничего. Смешно слышать это от волшебницы, не правда ли?

Оливер улыбнулся.

– Откуда у меня это ощущение?.. – тихо проговорила Падма, устремляя взгляд больших тёмных как спелые вишни глаз куда-то вдаль. – Будто такого дня больше не будет… никогда.
– Каждое мгновение уникально, любовь моя, – ответил Оливер, нежно накрыв её руку ладонью. Отчего-то сердце его сжалось…

Свет уличных фонарей, «приглушённый» туманной дымкой, казался потусторонним. Машины, не спеша катившие по шоссе, походили на странных призраков…

– Нолли, ты мне покажешь то место, где прошло твоё детство? Ты обещал…

Именно этой просьбы он и опасался. Однако у него не было доводов, чтобы возразить. Оливер не мог рассказать ей о своём видении.

Свернув с центральной улицы и, минуя извилистую сеть переулков, они вышли к работному дому, обветшалому и пустынному.

– Ну и уродство! – пробормотала Падма, стоя перед воротами и критически обозревая мрачное серое здание с тёмными провалами окон без стёкол… И саркастически усмехнулась, прочитав надпись на щитке, закреплённом под ржавой надписью "THE WORKHOUSE. HOME FOR PAUPERS AND ORPHANS" на воротах: «Историческое наследие».

И, не успел Оливер что-либо сказать, или возразить, чуть ли не бегом зашагала к дому.

– Эй, постой! – вскричал Оливер, бросаясь следом и на ходу доставая волшебную палочку.

Именно этого он не желал допустить!..

Оливер старался не отставать, но Падма всё равно была впереди на несколько шагов. Она словно знала, куда идти: по парадной лестнице на первый этаж… Минуя большой каменный зал, лишённый дверей, свернуть в узкий боковой коридор, – под ногами хрустела осыпавшаяся штукатурка… Вниз по крутой лестнице — в подвал…

Заныло левое плечо. Холод пополз к сердцу… Оливер прислонился к пропитанной сыростью кирпичной стене, стараясь справиться с головокружением.

– Нолли!.. – Падма оглянулась, приблизилась к мужу. – Плохо?
– Ничего. Мой старый недуг… Ты слышишь?

Они настороженно прислушались, вглядываясь в сероватый сумрак подземелья.

Шорох. Для Оливера он означал лишь одно.

– Падма, – прошептал он, заступая вперёд, – прошу, иди домой.

Кажется, жена его послушалась… Олиивер медленно двинулся по узкому коридору, пытаясь телепатически уловить хотя бы обрывок мысли.

– Где ты? – воскликнул он, обращаясь с прячущемуся в полумраке. – Или боишься показаться?
– Не убивай меня!

Из-за приоткрытой двери карцера выглянуло бледное детское личико.

– Ты… кто? – спросил Оливер, немного опешив.
– Я Нилл.
– Что ты здесь делаешь?! Это место не очень-то подходит для игр… Или ты заблудилась? – Оливер протянул руку. – Пойдём, я провожу тебя домой.

Девочка робко выступила вперёд: маленькая, тщедушная, одетая в рваное рубище. Обеими руками она прижимала к груди какой-то предмет, обёрнутый тряпицей.

– Э-эт-то… запинаясь, проговорила она, глядя на волшебника широко распахнутыми глазами. И протянула ему свёрток.
– Твоя игрушка? – Оливер улыбнулся.

Шагнув к магу, девочка сдёрнула со свёртка ткань…

Оливер не успел принять «подношение». Словно бесшумная тень промелькнула между ними. Тонкие ладони Падмы накрыли маленькую серебристую сферу.

– Живи!..

Это было её единственное и последнее слово. Мгновение — и она обратилась в горстку праха…

***

… Дождь накрапывал нудно и монотонно — так же, как в тот вечер. И тускло светящиеся уличные фонари напоминали глаза сонных чудовищ, охраняющих врата в царство тьмы...

«Он хотел убить меня, – размышлял волшебник, бредя вперёд. – Да только судьба распорядилась по-иному. Я принял брошенный мне вызов. Я должен найти его, где бы он ни находился!»