Страсть.

Горькая услада...

Королевский бал. Событие для меня мало чем примечательное. Я приехал на него уже после полуночи, потому что никак не мог уйти от Луизы, Маркизы Шательтон, чей муж на балу присутствовал, тем самым и дав нам с Луизой возможность провести вместе несколько увлекательных часов. Маркиза была хорошоа собой, но совершенно пуста внутри, и поразительно невежественна. Возможно, многое знала про платья, шляпки, украшения и корсеты. Хотя вряд ли могла в точности отличить бриллиант от свинцового хрусталя.

Когда я стал одеваться маркиза спросила:

- Скажите, герцог, вы ведь никогда не женитесь?

- Нет.

- Это хорошо...

- Почему?, - она умудрилась удивить меня.

- Такой мужчина не должен принадлежать только одной женщине.

- Понимаю, тебя, Луиза. Но не женюсь я по другой, куда более веской причине.

- Что же за тайны скрываются в вашей неприступной душе, герцог?

- Как знать... На то они и тайны.

Я накинул китель и ушёл. Она снова крикнула мне в след, что я не поцеловал её на прощание. Какая глупость. Зачем замужней женщине такие ритуальные штучки с любовником. Я считал, что это ни к чему, поэтому каждый раз игнорировал её окрик. А сегодня и вовсе решил, что посетил свою Луизу в последний раз. Она наскучила мне.

Попав наконец во дворец я отправился на поиски монарха, дабы засвидетельствовать ему своё почтение, что на языке придворного этикета, и дать знать, что я всё таки приехал, на моём языке.

Бал порой мероприятие неоднозначное. Кому сплошное веселье с пиром и танцами, а для порфироносного Ричарда III - это ещё и прекрасная возможность собрать в одно время и в одном месте всех своих министров и дать им жизни от всей своей королевской души. Вот и теперь он сидел в мраморном кабинете, имеющем выход в большой голубой зал, на случай, если средь чистейших турецких белых плит его августейшей душе вдруг станет негде развернуться, и усовещивал своих сановников. Вообще голубой зал создавался для приёма международных делегаций, но на большинство наших сановников он наводил лёгкий ужас. Ну а сам мраморный кабинет имел свою историю. Ужасная комната, на мой взгляд. Холодная, ослепительно светлая, но при этом полностью лишённая естественного света. После второго покушения вместо того, чтобы сменить помещение, Его Величество просто повелел заложить все окна.

Я взглядом поинтересовался у стражи, скучающей возле дверей, как там дела, на что жестом получил ответ, что дела чиновников плохи. Что ж, спасу их, время за полночь. Вошёл без стука:

- Ваше Величество, - учтиво и с несколько наигранной стыдливостью за столь позднее появление, обратился я.

- Лорд Кавендиш!, - слегка повысив голос отозвался мой августейший надзиратель.

- Прошу простить, понимаю, что время..., - тут я был прерван многозначительно направленной на меня правой ладонью Его Величества.

- Вы можете идти, - небрежно бросил он своим министрам, которые тот час удалились.

Принимая благодарные взгляды уходящих, гнал проч тщедушную мысль, что мне на помощь придти некому. Я страшно не любил наши беседы на едине, если они были на предмет моего образа жизни. Чего собственно и не скрывал, посему открыто и совершенно искренне тяжело вздохнул:

- Я же приехал...

- Мэтью! Почему ты не можешь выбирать себе женщин попроще для своих утех?!, - резво бликующий мрамор с едва заметными разводами щедро отражал низкий трубный голос короля, - Почему это обязательно должны быть жёны моих верноподданных? Моё терпение достигло крайних пределов!

Король подошёл ко мне вплотную, я выпрямил спину и стал чуть выше него ростом. Он посмотрел на меня, и уголок его губ подёрнула чуть заметная улыбка.

- Твой титул и должность, Мэтью, не приемлют такого образа жизни, - уже спокойно продолжал король.

- Я всё понял, - и это было искренне.

- Видимо, мне необходимо что-то придумать, чтобы как-то помочь тебе остепениться.

- Ничего не нужно. Я же сказал, что всё понял. Когда я давал повод усомниться в моём слове?, - это был уже зарок, цена которому была хорошо известна монарху.

- Ладно, ладно. Я устал. Ступай. Утром чтобы был у меня.

- Как прикажете, Ваше Величество.

- Не ёрничай, ступай.

Звуки моего зарока, данного самому королю ещё витали в воздухе, а мой опытный глаз, прямо с балкона, уже отмечал большое количество очаровательных леди. Но моё слово - слово чести. Я знал, что сдержу его. Спускаясь по лестнице в большой бальный зал, мой взгляд вопреки всему остановился на ней. Она не была женой никого из верноподданных, но и женщиной попроще тоже не была. Волнующая мой разум и чресла уже так давно, что словно всегда. Моя вожделенная тоска, ночной печали горькая услада, мечты нечаянной порыв. И, поправ все возможные рамки приличия, я с дерзостью доступной только мне, по словам Его Величества, рассматривал её - герцогиню Одденштейн, не находя в себе сил оторваться. Вот уже почти год созерцая, я даже не решился пригласить её на танец. Вот такой вот парадокс - покидая постель очередной маркизы, графини или баронессы рядом с Эленой Одденштейн я превращался в робкого мальчишку, способного только смотреть, как она проходит мимо.

Мой лучший друг, граф Майкл Сорендж, говорит, что такая женщина в жизни каждого мужчины бывает только одна. Немного тревожно от мысли: «А что если он прав?».

Не знаю, что именно, слова Майкла, зарок королю, а может что-то ещё, что-то внутри меня, но я решился:

- Герцогиня Одденштейн, добрый вечер, - поприветствовал я её поклоном.

- Герцог Кавендиш. Его Величество уже имел возможность видеть вас? Он много раз спрашивал, не явились ли вы.

- Благодарю, вы очень внимательны. Да я был у него.

- Очевидно, у чрезвычайного посла и ночью полно забот?, спросила она как-то саркастично.

Парировать не смог, хотя сразу понял на какие заботы она намекает, решил примерить маску идиота: