Страсти кардинала Грейвса

Глава 1. Мадонна Голдштейн

Солнце устало клонилось к западу. Последние лучи его заливали своей краснотой стены Вечного Города. Последние прохожие шли по своим делам, и улицы понемногу пустели. Степенные синьоры прохаживались рука об руку по парапету. Рядом шла какая-то лупоглазая синьорина и указывала на все пальцем. Должно быть, приезжая девчушка из провинции. Рядом с ней шла ее сопровождающая, женщина в летах и в черном платье дуэньи. Разносчик просил посторониться и нес свою кладь. Где-то торговали свежими яблоками и апельсинами.

Кардинал Грейвс, единственный англичанин в Папской курии, шел в Папский дворец, дабы помолиться за здравие умирающего Папы Иннокентия Восьмого. Вот он видит всех остальных кардиналов - кардинал Борджиа, кардинал Делла Ровере, кардинал Сфорца, кардинал Орсини, кардинал Версуччи. Кардинал Грейвс опускается на колени у кровати Папы и молится за его здравие. Все остальные кардиналы, включая вице-канцлера Папской курии, кардинала Борджиа, тоже преклонили колени в угрюмой мольбе.

Скоро начнется смута. Но сейчас кардинала Персиваля Грейвса занимает только его недописанный теологический трактат. Кардинал Грейвс часто ссылается на Фому Аквинского и Пьера Абеляра, а также на Аристотеля, как основного Философа схоластики. Хотя дни схоластики давно пролетели, кардинал Грейвс воспитан на старинных трактатах. Он с юности зачитывался "Суммой теологии" Фомы Аквинского и мечтал стать кардиналом, чтобы вдоволь поработать над богословскими умовыводами. Сейчас он готов зайти в тупик, потому что иссякли его аргументы. Кардинал Грейвс делает то же, что и всегда - идет в собор помолиться.

В соборе тихо и пахнет ладаном. Кардинал Грейвс наклоняется перед статуей Пресвятой Девы. Он истово молится, и не замечает, как мимо него проносится свежий яблочный аромат. Кардинал Грейвс видит прекрасную женщину, молитвенно склонившуюся у иконы. Кардинал Грейвс делает вид, что не замечает ее.

Но она сама заговаривает с ним.

- Кардинал, я прошу вашего совета. Меня зовут Порпентина Голдштейн. - говорит мадонна.

На ней темно-зеленое платье с рукавами, разрезанными отверстиями, из которых виднеется белоснежная нижняя рубашка. Ее шею украшает изящный крест. Как истовая католичка, мадонна Голдштейн крестится и набожно склоняет голову перед иконой. Она поднимается с колен и подходит к кардиналу Грейвсу ближе.

- Меня зовут кардинал Персиваль Грейвс. - представляется кардинал Грейвс. - Чем я могу вам помочь?

- Мой муж серьезно болен. - говорит мадонна Голдштейн. - С ним что-то по части мужской, мне не позволено об этом говорить. - розы на ланитах женщины рдеют, контрастируя с ее темными волнистыми волосами, убранными в сложную прическу.

- И какой совет я могу вам дать? - спрашивает кардинал Грейвс.

Его красное кардинальское одеяние переливается в свете свечей. На нем длинная красная сутана с украшениями и богато украшенная темно-красная пелерина. На голове - кардинальская биретта, из-под которой выбиваются черные с проседью коротко остриженные волосы.

- Вы можете сказать, как мне быть, как поддерживать мужа? - спрашивает в ответ мадонна Голдштейн. - Его зовут Эмилио. Он из настоящих итальянцев. Я - эмигрантка из Англии. Судя по фамилии, вы тоже англичанин.

Они между собой говорили на безукоризненном итальянском языке, и мадонна Голдштейн ведь, в общем-то, ведет обычную жизнь аристократичной римлянки.

- Давайте выйдем на улицу, мадонна Голдштейн. - предложил кардинал Грейвс.

- Хорошо. - согласилась мадонна Голдштейн.

- Как вас лучше называть? - осведомился кардинал Грейвс.

- Мадонна Голдштейн. Или просто Тина. - предложила мадонна Голдштейн.

- Для "Тины" мы еще не настолько близко знакомы. Пусть будет "мадонна Голдштейн". Итак, давайте пройдемся по вот этому парку. Здесь красиво очень, вы будете любоваться красотами, а я - давать вам совет. - сказал кардинал Грейвс.

Тихо спускались фиолетово-лиловые сумерки. Мадонна Голдштейн шла рядом с кардиналом Грейвсом, и они устало уселись на каменную скамейку. Кардинал Грейвс степенно начал:

- Итак, как же вам поддержать мужа. Вы любите своего мужа, мадонна Голдштейн? - задал вопрос с места в карьер кардинал Грейвс.

- Да, какая-то симпатия как к человеку у меня к нему есть. Люблю, наверное. - сказала мадонна Голдштейн.

- А как вы в основном с ним общаетесь? - спросил кардинал Грейвс.

- Ну, я говорю с ним на "Вы". Потому что глубоко уважаю его. Он отвечает тем же. Между нами есть какая-то трогательная нежность, которую не опишешь вот так просто словами. - ответствовала мадонна Голдштейн.

- Понятно. Тогда подбодрите его, скажите, что любите его и будете с ним всегда, несмотря ни на что. - предложил кардинал Грейвс.

- Спасибо вам, кардинал Грейвс. - сказала мадонна Голдштейн.

И удалилась, шурша юбками. Ее приняли охранники и повели под руки к карете. Она уехала, а кардинал Грейвс долго смотрел ей вслед. Наступал вечер. Сумерки сгустились и пополз белесый туман, застилавший весь Рим. Кардинал Грейвс отправился к себе в кабинет, дабы снова поработать с трактатом.

Он был хорошим теологом, и даже получил степень доктора в прошлом году. Он обучался в нескольких лучших университетах, в том числе и в Болонье. И всюду кардинала Грейвса хвалили, говоря, что у него большое будущее. Кардинал Грейвс вспомнил, как защищал докторскую степень, как написал большущую научную работу и степенно объяснял коллегии преподавателей ее научное значение. Получилось очень здорово, и кардиналу Грейвсу дали степень доктора теологии.

Но с философией у него не ладилось. Аристотель, Платон и Сократ путались у него в мозгу своими изречениями. Недавно кардинал Грейвс прочитал диалог Платона "Горгий", и теперь Сократовы цитаты оттуда перемешались у него в голове с реальными цитатами этого философа. Но кардинал Грейвс не унывал.