Строго на север

Строго на север

Строго на север

  Год 2213, наверное. Мелкий дождь вперемешку со снегом говорил, что до зимы осталось не так уж и далеко. Макс решил, что сейчас начало ноября, но точно не был в этом уверен. Вести календарь он бросил давно. Зачем человеку считать дни, если ты можешь, умерь каждый день. Все стало однообразным после того как он потерял отца. Мать Максим не помнил и поэтому, сердце о ней особо не щемило, а вот отца он вспоминал каждый раз. Каждую ночь ему снился один и тоже сон. Отец умирая, спасает своего ребенка от голодной своры почти одичавших людей, коими теперь кишил весь мир. Наверное с того времени прошли года три не меньше. Хотя кто знает? Тяжелое воспоминание вновь навалились неподъемной ношей. Некоторое время он лежал неподвижно, слушал, как дождевая вода шуршит по клочку полиэтилена, под которым он укрылся прошлым вечером. Его тело закоченело до такой степени, что шевелиться уже и вовсе не хотелось. Собрав остатки сил, медленно попытался, поднялся – но тщетно.

  Боль предательски пронзила область ребер. Рана, полученная два дня назад, все больше давала о себе знать. Но лучше страдать от нее, чем лежать в могиле или стать чьим-то обедом. Макс вцепился руками в холодную склизкую землю.

  – А-а-а-а! Черт! А-а-а-а, – отрывисто задышал но, превозмогая боль, все же поднялся.

  Его одежда вымокла насквозь. От холода его трясло. Осмотрелся вокруг. Прижал рукой бок, кряхтя, выполз из своего ночного укрытия, точно медведь из берлоги. Размял затекшие руки и ноги. Осмотрелся по сторонам и только после этого спустился вниз со склона. Остановился у глубокой колеи, продавленной большими колесами. След уходила на юг. Сейчас все бежали на юг. А его чутье подсказывало о том, что двигаться нужно на север. Теперь, где меньше людей там безопасней.

  Почти весь день шел под проклятой изморосью, чернозем налипал на обувь, от чего двигаться становилось почти не возможно, приходилось делать остановки и счищать грязь. Когда почти стемнело, углубился подальше в кустарник, превозмогая боль, набрал охапку сухостоя, выбирая тот, что суше, тот, что еще не промочил основательно дождь. Выкопав руками небольшую ямку, сложил в нее ветки. Далее разгреб сырой пласт скользких и холодных листьев, под которыми надрал пучок сухой травы, и подсунул ее под ветки. Из внутреннего кармана куртки вытащил бензиновую зажигалку. Она была на черный день. Похоже, такой настал. Потряс ею рядом с ухом, внутри железной коробочки что-то забулькало. Макс хмыкнул и улыбнулся, но без особой радости. Медленно приоткрыл крышку и прокрутил колесико. Ничего.

  – Ну же.

  Его трясло, словно при Паркинсоне, а зубы били чечетку. Снова чиркнул зажигалкой и опять ничего.

  – Сука! Ну же! Ну же!

   Последняя попытка увенчалось успехом, сине-красный огонек появился на потрепанном фитиле.

  – Алилуя, – крякнув от боли, проговорил он и, сгорбившись над кучей дров, поднес к ней долгожданный огонек.

  Сухая трава затрещала, густой дымок поднялся вверх, огонь начал набирать силу. Макс поднялся и стал собирать дрова на ночь. Когда жар будет достаточно сильным, костер проглотит даже сырые дрова. Тогда можно будет погреться и более-менее высушить одежду. Часа через три тепло от костра уже припекало. Макс сидел голый, смотря на то, как играет пламя своими языками. Он держал в руке рогатину с надетыми на нее штанами, от которых валил густой пар. Куртка и свитер висели на кольях по другую сторону костра. К утру, одежда немного просохла, но все равно кое-где оставалась влажной. Он посмотрел на свой опухший темно-фиолетовый бок. Хорошо, что кровь перестала сочиться, запеклась на теле черной коркой. Дотронулся раны рукой и стиснул зубы от пронзительной боли. Нажал еще сильнее, покрутил тело из стороны в сторону. Вроде перелома нет, а там кто знает. Не спеша оделся и вновь выдвинулся в путь.

  – Идти только на север! Только туда! Туда где меньше всего людей, - бормотал про себя.

  Последний раз, когда он наткнулся на себе подобных он чудом остался в живых. От этих воспоминаний бок заныл еще сильнее, пришлось, даже остановится и тяжело вздохнуть.

  – Ни припасов, ни оружия! Все растерял в стычки с теми парнями, ели ноги унес. Консервы жалко, - покачав головой, двинулся дальше. И ствол. Пистолет все же жальче. Хотя нет. Поесть бы он сейчас тоже не отказался.

  Мысли оборвались, когда метрах в двухстах от него появился поднимающейся тоненькой струйкой дым.

  – Тише. Тише. Спокойней, – успокаивал он самого себя, припадая ближе к земле на корточки и осматриваясь по сторонам. Он сидел несколько минут неподвижно, вслушиваясь в тишину. – А если их там много? Ты потрепан, Макс, сильно потрепан. Но тебе нужна еда и хоть что-нибудь, чтобы перетянуть разбитый бок, – он тихо убеждал себя двигаться вперед.

  Глубоко вдохнул и, медленно ступая, словно кошка, направился к намеченной цели. Затаился за большим деревом, до костра метров десять. Выждал время. Никого. Подождал еще и после этого вышел. Большая куча дотлевающих углей, рядом с ней разбросаны человеческие кости, чуть дальше свалены горкой и слегка присыпаны листвой кишки. Отрубленная голова была насажена на кол, щеки срезаны в прочем языка не было тоже. Макс присел рядом с углями и поднес к ним руку. Почти остыли. Наверное, те, кто тут был, ушли несколько часов назад. Он вытащил из пепла наполовину почерневшую берцовую кость, с опаской еще раз осмотрелся по сторонам.

  – Каннибалы.

  Он презрительно сплюнул в сторону, подсунул под ногу обугленную часть, второй конец потянул на себя. Раздался щелчок. Кость обломилась, образовав заостренный конец. Макс поднял с земли охапку листьев, протер как смог ее от сажи и обгоревших кусков мяса. Кончиком указательного пальца ощупал острие.