Сумерки Старого Города

1. Arrival

Белый Конь едет вниз по кочерге. Того и гляди упадет.

***
Письмо принёс огромный грач, чуть не разбивший клювом оконное стекло.

Дарья мяла конверт с серебряным срезом и поглядывала на нахохлившуюся птицу, сердито косившуюся на неё с подоконника.

- Прости, ты, наверное, проголодался?

Грач даже клюв открыл от изумления.

«Что едят грачи? Как и вороны, всё подряд?».

Она принесла с кухни кусок свежей булки, два ломтика колбасы и половинку огурца. Пока птица таращилась на угощение, Даша села на стул и распечатала конверт, в нём оказался кусок чёрного картона с напечатанными цифрами и листок вощёной бумаги.

«На закате. Третье такси. Прибытие означает окончательное согласие» - острые буквы, будто выведенные детской рукой, неровные и прыгающие. А ещё пятно чернил.

Дарья смотрела, подперев подбородок, как грач раздирает булку, предварительно склевав колбасу и демонстративно отказавшись от огурца.

- Интересно, а чёрная картонка – это билет?- спросила она сама себя.

Грач напряжённо застыл, став похожим на чучело. А потом кивнул.
Дарья встала со стула и подошла к окну. Солнце уже перевалило за зенит, времени осталось не так много.

- Всё-таки поедешь?- спросил грач.

Даша от изумления потеряла дар речи.

- Значит поедешь. Зря, - недовольно покачала клювом птица и была такова.

***

«Интересно, а как я найду именно третье такси?»,- думала Даша, держась за ручку чемодана и всматриваясь в поток машин. Первое мигнуло ей из второго ряда. Второе промчалось на расстоянии вытянутой руки, обдав едким запахом табака и оглушительной музыкой.

Даша задрала голову и увидела, что закатный багрянец уступает место синеве вечернего неба.
Опустив голову, она поняла, что ошибиться не получится – перед ней стояла угольно-чёрная машина,  кажется чайка, нет, волга. Такие она видела только в старых фильмах.

Водительская дверь выпустила высоченного человека в сером костюме, как-то кособоко обошедшего машину и забросившего чемодан в багажник.

Отчего-то она не могла смотреть в его лицо, боялась что-то увидеть?

Широкая рука в перчатке щёлкнула перед ней замком двери и галантно поддержала за локоть, царапнув сквозь перчатку и рукав блузки острым.

В машине пахло тяжёлыми вечерними духами и псиной.
Словно недавно кто-то вёз собаку. Даша задумчиво погладила кожу сидений и вдруг поняла, что машина уже тронулась и едет.

«Как странно, словно летим, никакого движения не ощущается».

Город проплывал за тонированным окном серыми силуэтами, а Даше вдруг стало страшно. Она уставилась в широкий затылок водителя,  сплошь заросший чёрными волосами. С подпалинами.

- Простите, а мы скоро приедем?

Необъятные плечи недовольно пошевелились, и водитель часто задышал ртом. Запах псины усилился, став совсем невыносимым.

- Извините. А можно открыть окно?

Глухое рычание, и стекло сползло вниз на пару сантиметров, впустив в щель сквозняк.

- Странный вы. Молчите. И будто сердитесь на меня,- стараясь не поддаваться буравящему сердце страху, Дарья решила во чтобы то ни стало разговорить этого странного шофёра. Она подалась вперёд и застыла – поймала в зеркале его взгляд. Отпрянув назад, она зажмурилась, боясь дышать.

Снова дыхание. Частое-частое, как собаки дышат в жару.

«У него, кажется, всё лицо заросло шерстью. Не может быть. Глаза. Это маска и линзы».

Машина резко остановилась. Даша перевела дыхание, не двигаясь.

Водитель вышел, хлопнул багажник, потом дверь с её стороны распахнулась, и рука в перчатке тронула её за локоть.

Даше ничего не оставалось делать, как опереться о неё и выйти.

Снаружи была мостовая.
Это стало понятно, когда каблук попал между камней. Споткнувшись, Даша ухватилась за вторую руку водителя и случайно подняла голову.

Открыв пасть и высунув язык, на неё, вытаращив налитые кровью глаза, смотрела огромная бульдожья морда.

«Ничего страшного. Это просто собака».

Шофёр наклонился, помогая вытащить каблук, потом махнул рукой кому-то за её спиной и уселся в машину.
Даша стояла на площади перед огромным зданием, протыкавшим небо острым шпилем башни с часами.

Это несомненно был вокзал, но обычно ярко освещённый, сейчас он, казалось дремал… или делал вид, подглядывая через тёмную стеклянную облицовку.

Обычно людная в любое время суток Вокзальная площадь была пуста. Небо потемнело, лишь по краю оставив себе немного пурпура в память о умершем закате. Фонари горели отвратительным жёлтым, ничуть не рассеивая полумрак, казалось только сгущая его.

- Милочка, сейчас слишком поздно, чтобы любоваться на виды и размышлять над бренностью бытия.

Даша вздрогнула. Машина, доставившая её исчезла (она даже не слышала, как отъезжает такси), на её месте стояла высокая худая женщина и лучезарно улыбалась. Подле неё застыла странная фигура в синей робе, опираясь на тележку носильщика. На Дашу уставились маленькие глаза-пуговки с морды, чем-то похожей на медвежью, но более вытянутой.

Женщина, ничуть не смущаясь Дашиным молчанием, указала на её чемодан, и носильщик закинул его на тележку к стоявшему на неё большому саквояжу из блестящей кожи, и, смешно косолапя, покатил тележку к Вокзалу.

- Пойдёмте, моя Роза.

Очень холодная, металлически жёсткая рука бесцеремонно взяла Дарью под локоть, и женщина просто потащила её следом за носильщиком.

Даша осоловело смотрела сбоку на идеальный римский профиль незнакомки, продолжавшей улыбаться, словно уголки рта ей пришили к щекам, а в её голове тонкий детский голос вдруг запел: «От уксуса - куксятся, от горчицы - огоо-рчаются, от лука – лукавят».

- Как жаль, что об этом никто не знает, - проговорила вдруг незнакомка, покосившись на Дашу.

- Простите?

- Нет, ничего, навеяло. Кстати, ты не забыла билет?

Даша, не ответив кивнула, прижав свободной рукой к себе сумочку, в которую и засунула чёрную картонку.

- Тридцать, место «Б», как хорошо, мы с тобой едем в соседних купе. Может быть повезёт и твой или мой сосед согласится поменяться местами? Так приятно будет провести последние часы перед Юдолью Плача в твоей компании.

- Простите, но я кажется…

Женщина резко остановилась и бесцеремонно схватила Дашу за плечи, развернув к себе. Какая-то необыкновенная сила скрывалась в этих тонких, почти прозрачных руках, Даша почувствовала себя тряпичной куклой. В глазах незнакомки, уставившихся на неё не было ничего, кроме темноты и прыгающих огоньков на самом дне