Сумерки. Возвращение: 100 лет спустя. Часть 2

Глава 2. ВОЗВРАЩЕННЫЙ. Часть 1.1. Превращение

ЭДВАРД

Видение Элис четкой картинкой стояло у меня перед глазами. Большая поляна в резервации квилетов, злобный взгляд чужака,  который уходит от нас с явно плохими намерениями. Затем – виноватая улыбка Ренесми... И лицо Беллы, сначала радостное,  но затем искаженное судорогой, едва она касается ладони своей дочери,  чтобы передать ей медальон.

Легкое дуновение воздуха – и Белла,  покачнувшись,  падает в мои объятия, орошая снег кровью…

– НАЗАД! – и я стрелой бросаюсь вперед, чтобы спасти любимую от невидимой опасности.

Стая оборотней во главе с темно-коричневым волком бросается следом за Эфратом,  но их опережает другой вампир – высокий, светловолосый,  с хваткой ищейки, неуловимый как ветер. Он бросает вперед свой дар оглушения,  а дальше в ход идут его острые когти и зубы. Оборотни скачут вокруг них,  пытаясь приблизиться, но над поляной уже разносится звук скрежещущего железа.

Откуда же такое жжение в плече? Мир вокруг меня медленно сжимается,  и я хочу поднять руку,  чтобы посмотреть,  что происходит. Что-то новое, такого со мной никогда не было раньше... Или это воздействие чьего-то вампирского дара?

Я не слышу ничьих мыслей,  словно оказался в непроницаемом коконе. Все запахи одновременно исчезли,  и ноги вдруг утратили свою силу и больше не могут удерживать меня.

Через секунду я уже лежу на снегу и чувствую,  как непривычное ощущение тепла распространяется по моей руке. Но мне не становится теплее, наоборот, холод вампирского тела образовывает на поверхности кожи толстую корку льда. Холод с земли пробирает меня до самых внутренностей, но я не могу пошевелиться. И почему земля подо мной вдруг стала такой твердой? Почему так резко потемнело перед глазами,  и почему я не могу их закрыть,  словно они покрылись льдом изнутри? Что происходит со мной?

Все звуки вокруг меня тоже пропали, а следом за ним отказали и все остальные чувства. Весь мир вокруг меня застыл, как на громадной фотографии, запечатлев в памяти последнюю картинку – испуганное лицо Беллы,  склонившееся низко надо мной.

Мне хотелость попросить её не беспокоиться обо мне,  но скованные льдом губы не позволили произнести ни слова. Я превратился в неподвижную ледяную статую.

Не знаю,  сколько прошло времени. Мне казалось,  что я умираю и возрождаюсь бессчётное количество раз. Мне не было больно, но и приятным это состояние нельзя было назвать. Скорее, я испытывал состояние нетерпения – когда же это закончится?

Но мои мысли,  всегда такие быстрые и ясные,  теперь текли медленно,  словно им приходилось пробираться сквозь толщу воды. Я пытался собрать их в кучу,  чтобы осмыслить случившееся,  но они лениво растекались, изредка подкидывая мне какие-то неясные отрывчатые воспоминания.

Вот я рисую что-то, сидя на полу. Здесь я катаюсь на трехколесном велосипеде и везу за собой пластмассовую машинку,  а впереди меня шагает высокая женщина,  укутанная в вауль,  и сердито тащит мена за руку. Но я смотрю на нее с любовью и знаю, что внутри она мягкая и теплая, как большая плюшевая игрушка. А на следующей картинке я уже сижу вместе в другими мальчиками в маленькой комнате и пытаюсь что-то записать, глядя на учителя,  который пишет на доске мелом и стучит деревянной указкой.

Неужели это отрывки моих человеческих воспоминаний? Но откуда они взялись в моей голове, и зачем? Что всё это значит? Я попытался пошевелиться,  чтобы сбросить это странное оцепенение, но что-то упорно удерживало меня в неподвижности.

Холод и тепло перемешивались внутри меня,  пытаясь одолеть друг друга. Вампирская сущность была сильнее и упрямее, но горячая кровь – хитрее, поэтому постепенно побеждала. Она проникала в замороженные вены и струилась в них,  подобно лучам солнца на скованной льдом реке. Мельчайшие снежинки на её пути лопались, растекаясь, и начинали двигаться, радостно наполняясь жизнью. Как весна,  вступившая в замороженный лес, начинает перестраивать пейзаж  по своим новым правилам – так и чужие частички крови,  проникшие в мой организм, принялись перестраивать всё по-своему, кирпичик за кирпичиком.

Медленно,  но уверенно, кровь струилась по моим венам, словно живя вода, наполняя теплом каждую новую клеточку. Я ощущал,  как внутри меня зарождается равномерный стук – это начало биться моё сердце, и каждый удар этого невидимого гонга разносил по телу радостную весть о своем обновлении.

Мое тело, распростертое на металлическом столе, постепенно менялось. Кожа утратила мертвенно-бледный оттенок и сменилась бледно-розовым. Руки, смерзшиеся в замке на груди, потеплели и стали мягкими,  подвижными,  а затем бесшумно соскользнули и легли вдоль моего тела. Кожа на них натянулась и покрылась легкими мурашками. Длинные музыкальные пальцы распрямились, и ногти на них порозовели.

Медно-русый цвет волос стал светло-каштановым. Кровь прогнала с лица темноватые круги под глазами и наполнила щеки румянцем. В заледеневших радужках глаз мягко растаял желтоватый цвет, сменившись на светло-зеленый.

Но я по-прежнему ничего не видел – всё вокруг будто покрывала густая пелена из тусклых образов,  которые плавно перетекали из одного в другой,  не давая возможности рассмотреть себя.

Постепенно мне становилось всё холоднее, особенно сильно досталось ногам – их как будто пробирал ледяной электрический ток. И еще,  внутри моего живота появились непонятные толчки,  которые доставляли мне сильное беспокойство и даже боль. Затем они переросли в короткие спазмы, издающие низкое урчание,  и это был единственный звук,  который я услышал – в основном же вокруг меня царила абсолютная,  непроницаемая тишина.

Оттаявшие губы покрылись влагой, и с них сорвался первый неуверенный вдох. Грудь медленно поднялась и опустилась,  двигая воздух внутри легких, и в ответ на это в моем горле непривычно защекотало – меня мучила жажда… Довольно необычная жажда. В ней не было огня и охотничьего азарта, наоборот,  хотелось чего-то жидкого, прохладного и спокойного, похожего на неподвижное озеро под утренними лучами солнца.