Суп с бабочками

Суп с бабочками

Раннее утро в маленьком городке. Детская площадка. Как обычно, одиноко поскрипывали качели. Шумели листвой высокие тополя. Всё вокруг было пронизано голосами разных птиц, поутру порхающих в воздухе.

Маленькая, нелюдимая, ещё никому не знакомая девчушка лет пяти уселась в качелях. Она была совсем грустная, моргала глазёнками, смотрела куда-то в небо, словно чуда ждала. Покачивала ножками, качели потихоньку начинали двигаться с ленивым скрипом. А девчонке было грустно, она совсем одна. И что за мысли прятались в её маленькой головке? В глазах будто светилось небо. И что-то в этой девочке было такое необычное, по-детски светлое, сама она была лёгкая, невинная, словно бабочка. О чём-то думала она. О чём-то простом и одновременно великом. В небе было что-то загадочное, что-то необычное, дети, ещё неиспорченные злом, всегда находили там что-то родное…

Из подъезда выбежали несколько её сверстников. Городские малыши все такие: бесстрашные, бешеные, вечно со сшибленными коленями. И эти тоже – бегали по площадке, носились друг за другом. Маленькая девчонка в жёлтеньком платьице смеялась, двое мальчишек никак не могли догнать её. Она всё смеялась, скакала как коза.

– Не поймаешь, не поймаешь! – дразнила девчонка ребят, и утренний воздух резал ясный детский смех.

А те злились да и только.

Вдруг все трое заметили незнакомку.

– А ты откуда тут взялась? – даже как-то высокомерно спросила девчонка.

Та замялась. Только пожала плечами и ответила:

– Я тут папу жду. С ночной смены.

– Мм, – кивнула головой девчонка. – Смотри, – покрутилась она, – нравится моё платье?

– Угу.

– Вот, – довольно подразнила она, – а на тебе чего надето? Ты откуда такая чудная?

Девчушка не ответила, только опустила глаза, будто почувствовала стыд за то, что у неё нет такого платья.

– Ладно, неважно. Пойдёшь с нами играть?

Та удивлённо подняла глаза, дабы убедиться, что это у неё спросили.

– Пойдёшь? – повторила модница.

– Ну, я тут папу жду…

– Как хочешь, – пожала плечами девчонка. Другая сразу одёрнула себя и ответила:

– Пойду!

И все вчетвером пошли играть. Здесь, неподалёку от площадки, городские ребята устроили свой «штаб». Стоило только повернуть за угол и вот, позади многоэтажного дома, под небольшим навесом, можно было созерцать что-то вроде домика. На голой земле, посреди сухой травы, стояло несколько стульев, рядом – старая нерабочая газовая плита, «полевая кухня», так сказать, самодельный стол на трёх ножках, два тазика с грязной водой, старая лавочка.

– Ну вот, здесь мы скрываемся от шпионов, – пояснил невысокий мальчуган.

– От шпионов? – вылупила глазёнки деревенская девчушка.

– Ага.

– Тебя как зовут-то? – спросила городская модница. – А то мы как-то забыли познакомиться.

– Лида, – боязливо ответила та.

– Я – Катя. Это Серёжа и Егор.

После знакомства в «штабе» началось неладное. С фронта поступил раненый. Серёжа под видом врача вертелся возле солдата и констатировал:

– Вы смертельно больны. У Вас, кажется, простудная бесянка.

Раненый солдат тяжело вздыхал.

– Какая бесянка? – давала подзатыльников Катя. – Дуралей, он раненый! Давай зашивай! А я медсестрой буду, пойду этот… Как его… Паёк готовить!

– Медсёстры паёк не готовят, – проворчал Егор.

– Разговорчики! Раненый, а какой болтун! – заметила девчонка. – Лежите и умирайте спокойно! Мы сообщим Вашей матери, что Вы её любите.

– Ну каждый раз одно и то же… – вздыхал солдат.

– Ничего, сейчас супчик будет! Лида, помогай!

До этого момента Лида не принимала никакого участия в игре, но теперь она получила почётную должность работницы полевой кухни. Катя вручила ей помятую железную тарелку, налила в неё воды, насыпала земли и сказала:

– Меси грязь… Ой-ёй… То есть… Меси бульон, а я поохочусь.

После этого она куда-то ушла. Лида осталась покорно месить грязь деревянным подобием ложки.

– Я умираю, ЛидИванна, – так по задумке Егора звали повара. – Скоро там будет суп готов?

– Скоро, скоро, – тихо ответила повариха.

Солдат вздохнул.

Через минут пять вернулась Катя. Она что-то прятала в грязной полторалитровой банке.

– Дай сюда! – выхватила девчонка тарелку с грязью. Она поставила её на старую плиту и, высыпав туда содержимое банки, стала пальчиками уплотнять грязь.

Лида поинтересовалась, что за ингредиенты добавила в суп Катя. Она с ужасом наблюдала, как девчонка топила в грязной жиже разноцветных бабочек.

– Ай, какая красота! Не уползай! – ловила очередную из них и, чуть ли не отрывая крылышки, запихивала в грязь. – Суп с бабочками! Какая вкуснятина!

– Перестань! – вскрикнула Лида и, выхватив тарелку, убежала.

Девчонка и сама не помнила, как оказалась на площадке. Она уселась на лавочке во дворе дома. Так сидела она там несколько минут, горько плакала и вытаскивала несчастных бабочек. Они почти не двигались, некоторые лишь, у кого ещё остались крылышки, беспомощно хлопали ими, болтыхались в грязи. Лида достала их всех из грязной тарелки. Пересчитала.

Она держала шесть несчастных, беспомощных бабочек в ладошках и плакала всё сильнее. Солнечные лучи согревали своих детей, но они не могли больше расправить своих поломанных крылышек. Как они были невинны, чудесны и светлы, несмотря на то, что некрасивы теперь. Несмотря на то, что не имеют ярких платьев. Семь невинных бабочек…

Они все равно будут летать – для этого не обязательно нужны крылья.