Суженая, да неживая

***

Думаю, начать нужно с того, что поругались две подружки. Громки были крики в тот вечер на пятачке, когда они парнишку не поделили, хотя тот ни на одну не глядел. Разругались девчата и разошлись по домам, не желая пересекаться больше. Только у Судьбы свои правила.

Жила бабка-ведунья в соседней деревне и редко снились ей вещие сны, да только плохими они были еще реже. В одну темную беззвездную ночь проснулась она в поту, да глаза бегали, словно Смерть увидела, а так оно и было.

Побежала она к Елисею – мужу Любки, старшей из гордых подруг и грубой, и сразу поведала ему о страшной судьбе их сыночка будущего. Подходил уж срок рожать Любке, да не знала она, что ему уготована жизнь короткая. А потом ведунья побежала в соседний дом, к Вальке, младшей из подруг, и рассказала все тоже самое, что и Любке. Валька тогда еще в девках ходила и не придала значения словам бабки, отмахнулась испуганная, но ночью так и не уснула.

Степан Елисеевич родился крепким мальчиком вопреки всем страхам. Когда ему пошел второй год, Валя вышла замуж, а когда стукнул третий, потяжелела. Занервничала Люба, и как Елисей её не успокаивал, не могла забыть она предсказание ведуньи о том, что дочь старой подруги погубит сердце её сыночка. Долго напуганная думала, да и решилась – неделя была девочке Валькиной, когда она украла ее и утопила ночью в озере. Поседела Люба за ту ночь хуже любой старухи, да в грехе своем не покаялась и в преступлении не созналась. Увез муж Валю сразу после похорон, и духа их в той деревне не было больше.

На Степе деяние матери никак не отразилось. Его все любили в деревне, хоть и буйным рос, но таким добрым, что не верилось, как у такой черствой женщины мог родится такой милый парнишка. Рано он пошел работать – некуда энергию было деть, и понравилось ему на кузнице помогать. Уж шел двадцать пятый год, а он все кудесничал там, а жениться и не думал. Шутил: «Не встретил я ещё свою суженую, скучно стучит сердце. А молот куда звонче!» и снова принимался за ковку. Много девчат еще перессориться успели за него, да за других выданы были.

Степану же больше нравилось озеро, так оно его тянуло, что каждое лето звал он друзей своих и бегали они поплавать. Все парни плавали так хорошо, что и мысли не было плохой ни у кого, а случилась беда. Этим летом не согласились ребята купаться – сказали, будто бы там нечисть поселилась какая-то и пугала рыбаков местных. Степан лишь посмеялся и пошел один. Тогда и пропал он бесследно. Как не искали его, все дно облазили, а исчез мо́лодец.

Горевала Люба, да ничего не поделать. Долго спать она не могла, плакала, и на сороковой день после происшествия услышала стук в калитку. Вышла она посмотреть и встала, как вкопанная. Стоит за калиткой сын ее. Целый и невредимый, улыбается, а за плечом у него девушка прячется.

-Сыночек, - заплакала мать, да подалась к калитке, но та не открылась.

-Знакомься мама, это моя жена Марфа. Правда, красавица? – Степан вывел из-за спины девушку и от ее вида у Любы мурашки побежали по коже. Бледная, с длинными темными волосами, на худом теле белое похоронное платье. Так и покатился ледяной пот по спине Любы. Поняла она, что увидела дочь Вали покойную, собственными руками же утопленную, и в землю уставившись, стала слезы утирать горькие.

-Ну, чего ты, мама? Не рада? Ты не плачь, лучше позови отца, да заберите мое тело, а то я не могу его похоронить. Я на берег его вынес, ты только не забудь, - парень приподнял голову матери, погладив по щеке.

-Сынок, зачем же ты пошел за ней, сыночек…

-Мама, я люблю ее, - он посмотрел в большие светло-голубые глаза девушки, почти прозрачне, и снова перевел свои медово-карие на мать и засмеялся, - Я так люблю её! Погубила она меня, пленила очами своими… Мам, ну не плачь ты, у меня ещё просьба есть к тебе. Можешь найти Валентину Ивановну Левину? Это мама жены моей, напиши ей, пусть придет она в августе тридцать первого числа к нам, и ты приходи. И возьми икону, мы хотим венчаться, - Степан снова посмотрел на Марфу, а она робко опустила взгляд и выступивший румянец на ее щеках выглядел таким живым, что Люба потянула к ней свою руку.

-Мама, не переживайте, у нас правда всё хорошо, я не держу на вас зла, - девушка сжала ее руку тонкими ледяными пальцами и снова отошла за парня и шепнула ему, - светает скоро, нам пора.

-Прощай, мама, и не забудь про что я сказал, - он снова погладил женщину по щеке и отступил от калитки. Тут поддалась она, да пара развернулась уже и направились в сторону озера.

-Сынок! Сы́ночка! Прости меня, окаянную! Сыноче-е-е-ек! – бежала следом Люба, и так кричала, что люди начали просыпаться, а сын с женой не обернулись и лишь стремительно отдалялись, пока окончательно не исчезли. Не видели их после и рыбаков никто не гонял, а на щеке и правой руке Любы навсегда остались ожоги от их прикосновений. Смутно она помнит дальнейшую свою жизнь, лишь две могилы рядом, обросшие чистотелом, стояли перед глазами.

30 июля 2024 г.