Сват (сказ про Ипата да его невесту...)

***

Солнце уже повернуло к закату, цветы на лугу уже складывают свои корзиночки. Старый Ипат присел на свою любимую скамью под липой, такой же старой, как и он сам. Подошла жена, Ильяна, принесла кринку в фруктовым взваром, присела рядом, накрыв своей сухой морщинистой ручкой такую-же морщинистую, смуглую длань мужа. Медленно садится солнце догорая закатом.

- Вот, душа моя, - Ипат нежно поправил выбившиеся из под платка жены завитки все еще черных волос – еще недавно мы встречали с тобой рассвет, с кувшином доброго вина… А теперь вот закат встречаем, с кринкою компота…

- Эй, старый ты черт! – Ильяна улыбнулась лукаво, и все лицо засияло, даже не скажешь сколько годков прожила – о чем ты говоришь? На какой это закат ты намекаешь? Неужели наконец наша несчастная кровать обретет покой? И то пора, а то люди дивятся, что наш меньшой сын, младше последнего внука! А коли хочешь доброго вина, так я мигом принесу, ты скажи с какой бочки нацедить надобно…

Ипат обнял жену, притянул к себе, прижал крепко. Поцеловал в макушку, улыбается…

Хорошая у него жена, просто чудо как хороша! И ведь ни мгновенья в своей жизни не пожалел, что своей назвал!

А уж кем и как просватана, тому свидетелей нет, да и неважно уже…

Много-много лет назад…

Ипат рано остался сиротой, мор выкосил всю деревню, непощадя ни старого ни малого. оказался он среди чужих людей, без отца и матери, без родных и близких, от которых мог бы ждать помощи и защиты. Имея нрав легкий, помогая то там то сям Ипат не только не голодал, но и сумел годам двадцати пяти встать на ноги. И то говорят, и камень мхом обрастает, коль долго на месте лежит.

Только ретив был Ипат к работе, одну сторону вспашет – на другую идет, как вода не стоит на камнях, так и он не стоял на месте, посадил виноградник, обзавелся скотиной, один со всем хозяйством управлялся, в радость была ему работа. Сколько ему пришлось вытерпеть, пока обзавелся своим домом, один Бог знает, и обратно в нужду скатится он страсть как не хотел.

Работа работой, то в будни, а в праздники, когда работать грех, наступали самые черные дни для Ипата. Как в песне поётся:

От тоски бегу я к людям,

А тоска за мной повсюду,

От тоски бегу домой,

А тоска бежит за мной.

Уж так, видно, создан человек, что не жить ему одному. Задумывался и не раз Ипат о женитьбе, но одолевали его сомнения, привык он к одиночеству. И привести в дом чужую женщину, боязно было. Да и вспоминалось сразу, как говорили другие мужики о своих и чужих супружницах, такое, что волосы дыбом вставали. У одного сварлива стала, все ей поперёк надо, у другого ленива настолько, что чуть хозяйство все прахом не идет, а третий вообще, рассказывал, как с чужою женой забавлялся! Так посмотрит сколько натерпелись другие от своих жён, как сразу одолевали его сомнения и откладывал он со дня на день, с четверга до дождичка, это, как говорил он, щекотливое дело и обдумывал его со всех сторон… Нередко он спохватывался, что сам с собой разговаривает, будто тронутый… а всё решиться не мог: жениться ему или нет?

А ведь как говорят? До двадцати годов человек сам женится; до двадцати пяти - другие женят; до тридцати баба сосватает; а уж после тридцати только чёрт с этим делом справится.

Так оно и случилось с молодцем, ни сам не смог подругу выбрать, ни люди не сосватали, ни бабы, уж на что они хитрые бывают, если что задумают, и рукой на него махнули, назвав словом нехорошим.

Вот, в один день, совсем надо сказать, не светлый, а довольно таки премерзкий и препакостный погодой, Саадовский, главный в аду над всеми чертями, посмотрел, сто на земле делается, потер свои волосатые ладошки и призвал слуг своих верных. Самое время гадости людям делать. Известно, что в такую погоду человек больше гневается, а в гневе, что уже есть грех, следовательно, действо черту угодное, а в гневе то и до драки дойдет, а может и до смертоубийства. Кто-то подталкиваемый нечистым заленится на улицу выйти – лень это хорошо!

Опять же кому скотину покалечить, кого в ненастье под чужую крышу загнать, да там соблазнить, чужой женой или невестой. Да много чего сделать можно. Потому нечего в уютном Аду сидеть, у теплых котлов греться!

- Марш на землю бездельники! И жду вас после заката с отчетом, кто сколько душ погубил, кто что напроказил! И чтоб мне сами не вмешивались! А людей, людей ко всякому непотребству подталкивали!

Где кого застал этот окрик Саадовского, мы не знаем, но одного молодого черта застал акурат за занятием очень неправильным. Вместо того чтоб старательно дрова для котлов возить на грешнике, бывшем гуляке и картежнике, чертенок по глупости сам с ним в игру ввязался, и в результате, дурак, тащил на себе возок с дровами, да еще со спящим на дровах грешником! Уютно так устроился зараза! И тряска ему нипочем, храпит так, сто возок трясется!

Так что приказ главного по аду, можно сказать черта несказанно обрадовал. Не то что бы он любил на земле бывать, да и никто из чертей не любил, уж больно там холодно, но в сегодняшнем случае, это лучше, чем возок с этим мерзавцем таскать!

Так что лафа у картежника в одночасье кончилась, и поволок он возок дальше самостоятельно, прикидывая в уме, как бы половчее да подороже эти дрова чертям продать. Ну, вот такой был грешник. Вперед забегая, его потом Святому Петру сплавили, как перевоспитавшегося, и искупившего. Адова Пятка рассудила, что это для неисправимого гуляки и афериста большим наказанием будет.

Ну а наш чертенок явился пред темны очи главного, выслушал в пол уха напутствие, и умчался на землю. Но так уж получилось в тот день, не везло ему, хоть тресни! Куда только не пытался подсунуть свой жилистый хвостик черт, ну никак не получалось напакостить!

Сначала вроде как пристроился в хвост одного сотоварища, что с крадуном одним ходит, думает сейчас тот вор скрадет что, а он, черт, ту как тут, гладишь, пока жертва воровства в отчаянии, на что-нибудь плохое склонить можно. И жертва удачная подобралась, скупец старый, денег сундучек золотых накоплен, а сам в лохмотьях. Пробрался чертенок в дом, к скупцу, так сказать заранее присмотреться, а тут уже конкурент оказывается есть! Ста-арый чертяга, из-за трубы вылез, кулаком грозит: