Светлая королева

Глава 1

Ну что ж,
тот, кто любит,
должен разделять участь того,
кого он любит. © М. Булгаков

На каждое новое знание, каждое новое открытие, пусть даже совершенно случайное и, на первый взгляд, абсолютно безобидное, как та самая татуировка, Влад неизменно реагировал тем, что вновь и вновь отстранял её, отдалял, закрывался от неё за непробиваемой стеной, предпочитая исчезать в своем потустороннем мире, в том тёмном и страшном измерении, куда Лайе доступ был закрыт. Причём, по всем фронтам. Ведь даже Ноэ весьма однозначно пресёк ее попытки узнать больше о мире Темных. При этом он же сам поселил её в новом замке под предлогом того, чтобы она была ближе к Владу, проводила с ним больше времени и… непременно возвращалась до наступления темноты. Вот только все её справедливые вопросы, подкрепленные не проходящим предчувствием беды вроде: «Зачем?», «Что будет, если…» и «Что это за метка у Влада над сердцем?» упрямо оставались без ответа. Лайя понимала, что, поддаваясь страхам и, как любил выражаться Локид, «человеческим инстинктам», совершила уже достаточно ошибок, каждая из которых тем или иным, пока не до конца осознанным Лайей образом, лишь ухудшала ситуацию. Впредь, осознав, на какой тонкой грани балансирует Влад, она больше не могла себе позволить необдуманных ходов, легкомысленных ошибок вроде настойчивых попыток вывести его на откровенный разговор и добиться правды. Она слишком боялась необдуманным словом, жестом или даже взглядом, каждый из которых Влад умел читать, как раскрытую книгу, пошатнуть его с трудом удерживаемое равновесие, собственной рукой столкнуть его за грань, в ту липкую, всепожирающую тьму, что ненадолго предстала перед ней в бесовском видении.

Поэтому Лайя перестала задавать вопросы, едва осознала, какие последствия может иметь ее любопытство, всякий раз сокращающее и без того словно украденные, как те самые полотенца из бассейна, их моменты наедине с Владом. За книгой в гостевой зале, за экскурсией по мрачным готическим коридорам не такого уж старого, но от этого не менее зловещего замка, за совместным любованием закатом, за походом в часовню, на этот раз вместе с Владом.

По уже сложившемуся мучительному обыкновению, Влад ничем не выдал своего состояния, а Лайе стоило бы догадаться, вот только во всём, что касалось её, мужчина был слишком искусным актёром. Маска дрогнула уже намного позже, когда на пороге своей комнаты ничего не подозревающая Лайя в невинном жесте на прощанье коснулась ладонью его груди… Совершенно случайно того самого места под слоями одежды, где, как теперь она знала, скрывалась татуировка. Влад вдруг дёрнулся от её прикосновения, будто она его ударила, согнулся пополам и взвыл, точно раненный зверь, заметался в панике, а затем исчез. В глазах опешившей от неожиданности Лайи всё произошло в одно мгновение. Ничто не предвещало, и вот… рядом не осталось даже признаков его присутствия, лишь эхо боли, подхваченное замковыми сводами, ещё не стихло, твердя, будто назло: «Всё было, тебе не показалось…»

— Влад… — Лайя инстинктивно вытянула перед собой руку, пытаясь ухватить пустоту, на глаза навернулись злые слезы бессилия, размыв очертания коридора.

В тот момент девушка поняла, что отчаянно нуждается в ответах. И если их не способен дать никто из её окружения, значит, ей придётся найти другие источники информации. Иначе всё это был какой-то замкнутый круг, с капканами на каждом шагу, которые имели обыкновение схлопываться в самый неподходящий момент.

«Уже помогаешь. Даже не представляешь, насколько…»

«Лжец!»

Каким образом похоже на помощь то, что каждым своим прикосновением она причиняла ему лишь боль?!

Что ж… Видимо, настало время ей разобраться, с чем и… кем она связалась. В самых мельчайших подробностях. Иначе их общей пытке не будет конца.

Впереди была бо̀льшая часть ночи. Безлунной, ветренной и… какой-то по-особенному сильно нагоняющей тоску. Ей бы это время оставаться с Владом, как советовал Ноэ, вот только Влад, следуя своей темной природе, предпочитал зализывать свои раны, физические и душевные, как гордый зверь, в одиночестве, и на это Лайя при всём желании повлиять никак не могла. По крайней мере, пока она не заслужила себе этого права.

Она могла и не пытаться, пойти по уже проторенному пути наименьшего сопротивления: запереться в комнате, достать картины и сбежать от настоящего в прошлое, пытаясь найти ответы в том временном отрезке, в котором непосредственно происходили события, повлекшие за собой в будущем такое количество страшных, покрытых мраком тайн. Но видения прошлого открывались перед ней строго последовательно, в общей череде давно ушедших событий, из которых нельзя было выделить что-то конкретное. Да, быть может… несомненно, всё, что открывали ей картины, было связано воедино и важно для понимания общей сути, но именно сейчас ей нужно было совсем другое. Конкретное событие, касающееся конкретного человека и того, что происходило именно с ним… А картины не Google-поиск, они не могли дать ей ответ по запросу из ключевых слов. Значит, как источник информации сейчас они были бесполезны. Они лишь отнимут время и моральные силы, которые, Лайя предчувствовала, скоро понадобятся ей для другого.

Забежав к себе в комнату лишь затем, чтобы поправить потёкшую тушь и придать лицу менее отчаянное выражение, девушка снова вернулась к неприветливым лабиринтам замковых коридоров в надежде не заблудиться в них по пути в библиотеку. И если там ей не встретится Юстин, то ей придется плутать по коридорам еще дольше в поисках его комнаты.

Но Юстин, несмотря на поздний час, оказался на месте, за что Лайя молча поблагодарила свою удачу.

Она не скрывала своего появления, а до бесшумной манеры движения Влада ей в виду её человеческой природы было далеко, но парень, сгорбившийся за столом над разворотом изучаемой рукописи всё равно вздрогнул и выронил лупу из рук. А когда поднял на позднюю гостью лицо, в нём читались неожиданность и умело подавленный испуг.