Svetlyi drive

2.

Мне пришлось выпить таблеточку, чтобы отвоевать у надменного бога сна хотя бы четыре часа. Проснулась я от требовательного мяуканья, которое входило в привычки Льва не зависимо от времени суток. На часах было пять, и уже рассвело. Я решила привести себя в порядок, чтобы оставить ванную в распоряжении моего гостя к его пробуждению, а после попытаться уснуть обратно. Нащупывая полутьму, я пробиралась по квартире как могла бесшумно – за матовым стеклом рядом со мной, как в хрупком сосуде, тихо теплился самый драгоценный сон. Очень надеялась, что он изменит своим привычкам хотя бы теперь и поспит подольше – смена вековых поясов казалась достойным поводом для того.

Я посмотрела на себя в зеркало и порадовалась этому удивительному закону: иной раз после здорового тринадцатичасового сна в нем видишь картинку «похмельный извозчик», теперь же, после нервного недосыпа и вообще максимально нестандартных полусуток существования – абсолютная свежесть и огромные глаза. Чем не маленький герой аниме - тем более, что моя жизнь все вернее начинала напоминать что-то постановочное или вовсе нарисованное. Я нравилась себе и понимала, что это вполне закономерно – рядом с правильными людьми в чертах проступает самое подлинное, происходит что-то вроде попадания в собственную суть, а это не может не быть красивым.

Выдав Льву его утреннюю порцию, я вдруг поняла, что помимо кота мне предстоит теперь кормить еще и мужчину. Я благодарила Грота, через письма к которому мне стали известны его привычки в еде. К счастью, несмотря на изысканность того века, они были вполне неприхотливы и реализуемы даже моими силами. Но, конечно, мне предстояло очень постараться, чтобы системно готовить что-то нормальное вроде мяса с гарниром – обычные мои отношения с едой были спонтанными и несерьезными. В общем-то довольно типичная ситуация гендерного пищевого поведения. Но мне все еще необходимо было делать усилия, чтобы просто поверить в эту сложившуюся почти обыденность. Пойти, увидеть его спящего своими бодрствующими глазами и убедиться - было не вариант. Я могла бы сказать, что с утра соображала плохо, но нет – если бы мне предстояло просто ехать на работу, будь хоть полдень, да, мозг бы разгонялся крайне лениво и ничего не делал без пинков. Но теперь я ощущала то состояние, когда все силы ума и тела скреплены какой-то очень мощной целью и способны превышать свои возможности. При этом в голове гуляла какая-то вакуумная невесомость, я помнила, как что-то подобное однажды обернулось едва ли не приходом на лавочке перед первым метро – это была совсем другая история, но ощущения внезапно показались похожими.

В окне, приближающем жизнь соседнего дома, светилось медленное утро. В редких зашторенных квадратиках двигались тени, и едва ли по доброй воле они делали это в такую рань. Да, быть может, у кого-то скоро самолет с прекрасным рейсом, думала я, но, боюсь, у большинства все же смена. Бывало, просыпаясь случайно, чтобы лечь снова, я жалела этих ребят и надеялась, что они обязательно догонят все свои сны. Теперь я сама была из их числа и хотела каждому пожелать подобных поводов бодрствовать в такой час.

Все-таки мир был ко мне благосклонен, и первым сегодняшним заданием этого странного упоительного квеста была овсянка – я могла ответственно заявить, что это мне по силам. Но правда, для того, чтобы поставить меня перед плитой в полшестого утра, нужно было неведомому кому-то вытянуть чувака из другого века и вписать в эту сомнительную историю.

Кашка догонялась под теплым полотенцем, чаинки вращались в кипятке, я сидела за столом, опустив голову на руки, и перевернутым взглядом смотрела на зеленоватые окошки подъездов соседнего дома, напоминавшие галерею аквариумов. Редкие верхушки горшечных растений, попадавшие в квадратики-кадры, еще усиливали это сходство, представляясь водорослями. В голове вертелась песенка Oh Wonder: And I feel life for the very first time Love in my arms, and the sun in my eyes I feel safe in the 5am light… Да, именно это я и чувствовала, и последняя строчка вдруг показалась мне удивительно созвучной чему-то из русской поэзии. Ну конечно, это один из моих любимых стихов Вяземского со словами «когда на западе заботливого дня». Такая получается примиряющая антитеза утра и вечера. Да, я понимала, что safe и care не совсем родственные слова, но мне было совершенно необходимо высветить эту ниточку между его культурой и сегодняшним днем. В изнемогающем поиске того языка, на котором я могла бы донести до него, протянуть ему эту мысль, я успела поймать только коротко блеснувший зеленоватый свет, из которого вдруг пропали все аквариумы, и будто все, наполнявшее мою голову, тоже рухнуло вслед за ними.

Я очнулась от лаконичного, даже несмелого прикосновения. Внезапно быстро собравшись, осознала, что отключилась, и вот за спиной стоит он, держа теплую ладонь на моем плече, и сейчас будет максимально некинематографичное явление моего помятого лица. Зажмурилась изо всех сил – засыпать в линзах по-прежнему оставалось не лучшей идеей для глаз. Потерла напоследок лоб и обернулась к нему.

- Простите… который час?

- Четверть девятого, - он стоял передо мной совершенно свежий и спокойный, в своем сюртуке и сияющем воротничке, застегнутом на все пуговицы. Нет, это решительно какие-то сверхчеловеческие способности, надевать все это с утра – вот как мне с этим бороться? Я же оставила ему нормальную одежду и даже неловко попыталась объяснить, что к чему…

- Ого, - торопливо приподнялась, помня, что слишком резких движений делать не стоит, если я не хочу быть причиной вторжения какого-то чуждого ритма в его размеренную действительность. – Я точно не сплю? – поймав его благосклонный и гораздо менее растерянный взгляд, решила позволить себе маленькую слабость.

- Уверяю вас, - протянул он руку. Едва ли понимая, что нужно делать, я с трудом согнула локоть, медленно приближая в его сторону свою чуть дрожащую и будто каменеющую ладонь. Он мягко сжал ее и коротко приложился сухими губами. Всю эту секунду я смотрела на его ухо и, казалось, успела различить какой-то еле уловимый парфюмерный запах от волос, донесшийся, быть может, еще из прежней его жизни.