Светофор

Светофор

Михаил Тарасов

СВЕТОФОР

Про́клятые места не всегда про́кляты…

ГЛАВА 1.

В ней хирург Максим Привольский получает очень плохую новость, а Тамара Белорова – повод выйти из дома раньше обычного.

Зазвонил будильник. Максим привычно выбросил свою руку на него и выключил. Просыпаться в половину девятого для него стало уже обычным делом. Конечно, после двух лет работы в больнице имени Валерия Коноплева и ни к такому привыкнешь… Максим сразу встал. Прошёл через маленькую спальню и тут же врезался ногой в свой письменный стол, стоящий рядом с дверью.

-О, чёрт! – рявкнул Привольский, хватаясь за ногу и падая на стул.

Да уж, перестановка тут не помешала бы! Вот наступит его отпуск, он поменяет местами кровать и стол, а шкаф подвинет ближе к окну. Тогда и тумбочку можно будет подвинуть к двери. А сейчас ему следует очень быстро собрать свой чемодан и выйти из дому ровно в девять часов утра, чтобы за полчаса дойти до больницы. Больницу построили в центре парка «Сокол», а хирургу посчастливилось приобрести квартирку как раз напротив входа в парк. Поэтому, Максиму нужно всего лишь пятнадцать минут, чтобы дойти до своей работы.

Натерев до красна свой палец, Привольский прошёл в крохотную ванную комнату. Почистил зубы, причесал волосы… Ежедневная рутина не предвещала изменений.

Раздался звонок в квартире. Звонок?

Максим удивлённо оглянулся. Звонок повторился. Максим вышел из ванной и посмотрел в глазок двери. Никого не было.

Наконец, до хирурга дошло, что звонил не звонок у двери, а телефон. Привольский окончательно удивился. Ему никто никогда не звонил. По утрам… Его жена, Марина Привольская, съехала от него четыре с половиной года назад. Возможно, даже уехала из Сток-Роксфора в Москву или в Саратов. И она никогда не звонила ему. Его сын, Степан, обычно спит часов до десяти утра. На работе ему также не звонили по утрам. Он обычно принимал звонки только по вечерам, когда, уже усталый, он сидел за своим письменным столом и подписывал документы, оставленные пациентами.

Кто же звонил? Привольский взял трубку.

-Я вас слушаю. – произнёс Максим.

-Максим Дмитриевич! – заорали в трубку. Максим уронил трубку и упал на кровать. Потом спохватился и, взяв телефон, снова приложил его к уху.

-Не кричите, Татьяна Васильевна. – строго сказал хирург. – Вы же знаете, что я только-только излечился от судорог. Не нервируйте меня лишний раз!
-Простите, Максим Дмитриевич. – уже спокойнее ответила Татьяна, помощница Максима. – Срочный вызов. Ваш сын…

Сердце Привольского похолодело.

-Что с ним? – прошептал Максим.

-Попал под грузовик. – пропищала Татьяна. – Ничего серьёзно… Несколько переломов, деформированы верхние и нижние конечности. Сейчас лежит у нас в палате!

Максим чуть не уронил телефон. В глазах побелело. Руки задрожали. Справившись с шоком, Привольский взял телефон покрепче и чётко произнёс:

-Я иду к вам!

-Только быстрее, Максим Дмитриевич! – тут же заверещала Татьяна. – Через один час операция будет бесполезна, и ваш сын умрёт.

Максим посмотрел на висевшие над кроватью часы. Восемь часов, пятьдесят минут.

-В десять часов… - начал Максим, почесывая стриженную голову.

-В десять часов утра операция станет невозможной! – продолжила Татьяна. Телефон отключился.

Сощурив серые глаза, Максим мельком взглянул на семейную фотографию. Там стояли он – Максим, его бывшая жена – Марина и их сын Степан. Максим на тот момент (хотя он и теперь коим является) был худым и нервным меланхоликом. Остро бросались на фотографии стриженная голова и сощуренные глаза. Его рука лежала на плече высокого и полного подростка лет тринадцати. Голова была такой же стриженной, как и у отца. Однако, глаза были у Степана мамины – широкие. Марина также держала сына за плечо. Длинные каштановые волосы спадали ей на плечи. Привольский оторвал взгляд от фотографии и, схватив брюки, прыгнул в них. Наспех одел рубашку, еле-еле застегнул пуговицы на рукавах и, схватив собранный прошлой ночью чемодан, выскочил за дверь. Заперев квартиру, Максим нос к носу столкнулся со своей пожилой соседкой, Тамарой Белоровой, которая, хмуря свои коричневые глаза, вышла к двери подъезда.

-Добрый день, Тамара Валентиновна. – пробормотал Привольский, наскоро спускаясь по лестнице к выходу.

-Доброе, доброе, Максим. – хмуро ответила Тамара, приглаживая свои всклокоченные седые кудри.

Если бы Максим Привольский не торопился на работу, если бы его мысли не были заняты проблемами о сыне, хирург бы заметил, что Тамара Белорова вообще-то встала на два часа раньше…

***

-Кто там так рано звонит? – пробурчала Тамара, вставая со скрипучей кровати и беря звонящую трубку телефона. – Алло.

-Алло. Доброе утро, мама. – услышала Белорова приглушённый голос.

-Марго? – вскрикнула Тамара. – Дочка, здравствуй! Сколько лет, сколько зим!

-Мам, давай без суеты. – устало сказала Маргарита Коршуно́ва. – У меня к тебе дело. Безотлагательное.

-Что случилось? – удивилась Тамара. – Как там Катенька?

-Я к тебе по этому поводу. – коротко ответила взрослая дочь. – Помнишь, я оставила тебе ожерелье два года назад?

-Которое подарила тебе Женечка? – уточнила старушка.

-Да, моя сестрица. – ответила Коршунова. – Я хочу, чтобы до десяти часов утра оно было у меня.

-К десяти? – прошептала Белорова. – Но… Но я не успею дойти за час до вашего дома.

-Не надо идти к нашему дому. – вдруг резко сказала Маргарита. – Я буду ждать тебя у входа в парк «Сокол». Ты же живёшь через дорогу от него. Минут за пять дойдёшь до парка.

-Ведь, я оставила ожерелье с твоего же разрешения! – возмутилась Белорова. – Так никто не поступает!

-Ах вот как значит! – ядовито произнесла Маргарита. Ярость мгновенно сменилась холодной насмешкой. – Тогда поступим следующим образом. Если до десяти утра я не получу ожерелье Жени, ты больше никогда не увидишь Катю!