Свобьи выборы

Свобьи выборы

По правде говоря, хоть Коляныч меня и подставил, но и предупредить поспешил сразу. Совсем чуть-чуть не успел. Он влетел в нашу конуру таким на себя непохожим, что я почти испугался. Но тоже не успел. Потому что пугаться пришлось другого: с потолка – а мне показалось, что прямо с небес – грянуло вдруг:

– Потапов, ко мне!

Коляныч схватился за сердце и лишь замотал головой. Говорить он уже не мог. Признаться, мне тоже захотелось за что-нибудь схватиться, но вместо этого я возвел глаза к потолку, где скрывались динамики, и пролепетал:

– Уже бегу!..

Я и впрямь побежал. Еще бы! «Сам» меня еще никогда не вызывал. Обычно он дает указания Колянычу – то бишь, Сане Николаеву, начальнику нашего отдела, – а тот уже непосредственно нам оплеух навешивает. Или пряники раздает. Что реже.

«Сам» был зол. Очень. Очень-очень! Теперь мне по-настоящему стало страшно. Хорошо, что шеф кивнул все же на стул, а то бы я, наверное, рухнул. Аки березка под топором дровосека. Тем более, дровосек… то бишь, шеф наш любимый, Павел Дмитриевич Котошаров, прожег меня таким взглядом, что на мне едва береста не задымилась. Образно выражаясь.

– Ты знаешь, что меня сейчас в МИД вызывали?! – гаркнул шеф. – Сам министр меня причесывал!

– Российский? – брякнул я, уставившись на лысину Котошарова. Причесывать там было нечего.

– Нет, гваделупский! – рыкнул шеф.

– Почему?.. – отвесил я челюсть, но быстро сообразил: – А! Это у вас идиома!..

– Это у меня идиоты! – Котошаров вскочил с кресла и принялся метаться вдоль стола, хватаясь за «свежерасчесанную» голову. – Я им плачу такие деньги, а они!.. Это подумать только: скандал не международного даже – межпланетного масштаба! Межцили… межвици…

– Межцивилизационного, – не без труда подсказал я.

– Ага!.. – Шеф замер, оперся мощными волосатыми лапами о столешницу и уставился на меня взглядом голодного хищника. – Передразнивать начальство мы умеем, – прошипел он, но потом опять зарычал: – А вот прррогррраммы писать – нет!

– Почему?.. – вновь хлопнул я челюстью.

– А это уж я не знаю, почему, – развел Котошаров лапищами. – Мозгов, видимо, не хватает. Все на умничанье уходят. На гонор. – Он помолчал, подвигал бровями под насупленным лбом, а потом чуть разгладил морщины: – На Свобью полетишь. С программой своей разбираться будешь. Это ведь ты для Свобьих выборов ПО майстрячил?

– Для Свобьянских, – машинально поправил я, но Котошаров так свирепо зарычал, что я отпрянул и часто-часто закивал: – Для Свобьих! Да. Я. Дык... – подался я снова вперед, – а что не так? Это ведь стандартная программулина, древняя, обкатанная. Чуток лишь подрихтовать пришлось.

– Не знаю, что ты там нарихтовал, – продолжал рычать шеф, – а только на Свобье сейчас из-за твоей программулины предвере... предреве… – Котошаров раздраженно мотнул лысиной: – Революция там скоро начнется! Тюрьмы переполнены! Главари тамошние власть поделить не могут.

– А я-то тут при чем?! – искренне возмутился я и даже вскочил со стула. – При чем тут моя программа, если эти свобияне дикари! Им еще по пальмам скакать, а туда же – выборы им подавай! С электронной системой голосования!..

– Ну-ну, ты полегче с выражениями, – нахмурился шеф, но рычать, вопреки моим ожиданиям, перестал. Даже понизил голос. И огляделся зачем-то. – Видишь ли, Юрий… Тебя ведь Юрой зовут, как Гагарина?.. Вот и полетаешь скоро, ага. Так вот, Юра, я ведь и сам к этим свобиянам не того… Ну, не то чтобы расизм там, ксенофобия или что подобное – упаси боже! Но ведь и правда, рановато им еще в демократию играть. Насмотрелись, понимаешь, у нас – и дай им такое же! А сами еще из феодализма не вылезли, между нами-то…

– Так и я о чем! – вскинулся я.

– И тем не менее! – прихлопнул по столу шеф. – Министр иностранных дел приказал с этим делом разобраться. И как можно скорее! Так что, лети, Юра, лети, сокол.

Котошаров вышел вдруг из-за стола, подошел ко мне и по-отечески обнял, похлопывая по спине тяжеленной ладонищей.

– Ты уж постарайся там, – пробубнил он мне в ухо. Жалостно так пробубнил, у меня аж горло перехватило. – Выручай, браток. Не то плохо нам с тобой придется.

А потом он добавил еще что-то, вроде как совет дал какой-то насчет свобиян этих… Но тот мне таким малозначимым показался на фоне рухнувших на мою голову проблем, что тут же из этой ушибленной головы и вылетел. Тем более что в нее, несчастную мою, как раз новая мысль шмякнулась, которую я сразу и озвучил, одновременно пытаясь выбраться из крепких шефовых объятий:

– Постойте, Павел Дмитриевич! Но ведь программу я сдавал года два уж назад… В первые выборы они ведь не жаловались?

Котошаров слегка отстранился, но ладони на моих плечах оставил, будто сдерживая меня от необдуманных действий.