Свободен

Глава 25

— Боже, — всплёскивает руками Елизавета Марковна, — Это ж Тёмка!

— Ну, не знаю, не знаю. Там зазывала в уличном кафе тоже мне глазки строил, — улыбаюсь я, зарываясь носом в нежные благоухающие лепестки, а потом падаю навзничь на кровать, раскинув руки. Ох, чувствую он меня точно отвоюет, прёт как танк.

Но словно в напоминание, что на курортах никому верить нельзя, тут же отзываются болью в спине мои свежеотмассированные мышцы.

«Ох, болять мои крылья!» — осторожно потягиваюсь я.

— Дождёшься от тех китайцев, как же, — тем временем разворачивает Елизавета тяжёлую вазу так, как ей кажется букет смотрится красивее. — А Тёмка… Тёмка — мужик! Ты бы видела, как он на тебя смотрит.

— Я видела, — опираюсь я на локоть, чтобы подключить телефон к зарядке и глазам своим не верю: на тумбочке в аккуратной пластиковой подставочке стоят два вида презервативов, а рядом лежат две новые колоды карт.

«А я думала, он про резинки пошутил», — разглядываю я какие-то «вибро-кондомы» за тридцать пять юаней.

Как же у этих азартных китайцев всё продумано! И далеко ходить не надо. Всё под рукой: в картишки перекинулись, голову «Хэд-энд-Шолдерсом» помыли, полюбились. Вот только с «дриньками» подкачали. На удивление мини-бара тю-тю, холодильничек оказался совершенно пустой.

— Нет, ты не видела, — садится Елизавета на краешек кровати, пока я подключаю зарядку и проверяю сообщения. — Ты, когда работать к нам только пришла, он же виду не показывал, но взгляда оторваться от тебя не мог. А ещё хочешь я тебе один секрет про него расскажу?

— Постыдный? — оживляюсь я.

— Ну, как знать, — кокетничает она, — но очень личный. Он, когда волнуется, у него ладони потеют. И он поэтому всегда руки засовывает в карманы. Вот такая особенность. А тебя он увидит и руки сразу по карманам — не замечала?

— Нет, — как-то теплеет у меня в душе. Не потому, что он вроде как давно ко мне не равнодушен. А вот из-за этой милой подробности. Такой зайка, рыженький… волнуется, оказывается.

— Он хороший, Тёмка, — словно я против, убеждает меня Марковна. — Надёжный. Верный. Заботливый. Он если с тобой, то весь будет твой, без остатка.

И я искренне оживляюсь, что меня ведь поселили, оказывается, с источником бесконечных знаний об Артемии Танкове, а я-то сразу и не разглядела.

— А вы давно его знаете?

— Давно, — машет она рукой и встаёт. — Пойду-ка схожу я в наш супермаркет, куплю чего-нибудь нам на ужин. Пивка, мясца к нему какого-нибудь остренького.

— А я пойду отдам Артёму букет, — пишу я ему сообщение с вопросом вернулся ли он.

— Как отдашь? — замирает она и медленно разворачивается. — Ты чего это удумала, красавица моя?

— Не хочу давать ему ложные надежды, Елизавета Марковна. И быть должной тоже не хочу.

— Ты парня зря не обижай. Цветы это знаешь — так! Ни к чему не обязывает. Ухаживает, вот и пусть ухаживает, старается.

— Я так не могу, — двигаюсь я к изголовью кровати ждать, когда он ответит.

— Можешь! Всё ты можешь. А цветы не трожь! Их вообще, может, мне принесли. Видишь, тут ничего не написано. Может, пал к моим ногам массажист, прислал вдогонку, — смешит она меня. И, погрозив пальцем, уходит.

«Буду через час», — прилетает сообщение.

А я решаю уступить престарелой заступнице, а заодно и своей интуиции. Ведь подозреваю, что именно этого он от меня и ждёт: что я приду отдавать ему букет. Пусть не надеется!

Но на что я трачу этот час? На нервное ожидание с феном и косметикой в руках.

И, глядя на себя в зеркало, невыносимо жалею, что не взяла я с собой ни приличного платья, ни туфлей, ни чемодана вещей. Одни сандалики, шорты, да пару мятых футболок, в которых я выгляжу как… не хочу никого обижать, но, честное слово, как моя мама на огороде.

Кстати, надо бы ей тоже написать. А то она на своих фермах и не в курсе, что я тут загораю на морях. И это не ради красивого словца про фермы. Мамин последний муж — фермер. И живут они на гектарах его земель. И даже зимой впахивают как проклятые в теплицах — не вырваться.

«У меня всё хорошо. Отдыхаю на Хайнане. Люблю тебя. Юре привет!»

Когда прочитает — ответит. А пока прилетает сообщение от другого абонента.

«Я вернулся. Зайти?»

«Нет!»

«Значит зайду»

И тут же раздаётся стук в дверь.

«Чёрт бы тебя побрал! — подскакиваю я, хоть прыть мою слегка и усмиряют занывшие мышцы. Судорожно оглядываюсь: не валяются ли где прокладки-трусы-лифчики. Рывком распахиваю дверь.

И замираю с открытым ртом.