Сжигая любимых

Глава 1. Часть 1

Ее кошмары стали моими.

Теперь я видела те же сны и чувствовала тот же страх.

Сегодня ночью мне снилось, что я снова бежала из дома, охваченного жадным пламенем. Бежала, кашляя от дыма и задыхаясь от слез, которые так и хотелось смахнуть рукавом. Но обеими руками я держала сестру, и она так же, как и я, захлебывалась плачем. Отпустить не могла – она рвалась назад, кричала, что должна всех спасти, должна там остаться, и мне приходилось в буквальном смысле тащить ее на себе.

– Пусти! Пусти меня! – умоляла Катя. – Ты не понимаешь! Мне надо туда, я должна…

– Перестань! Я и так тебя еле вытащила! – я была близка к тому, чтобы дать ей хорошую затрещину, но сдерживалась из последних сил. – Ты что, хочешь там сгореть?!

– Да! Хочу, хочу!

Детский голос, полный отчаяния, навсегда врезался в мою память. Казалось, я шептала эти слова даже во сне, видела ее взгляд, затуманенный слезами, ее дрожащие губы и испачканное грязью лицо. Словно наяву ощущала удушливый запах гари, ощущала дым, обжигающий глаза, и дикий страх за наши жизни.

Я бежала, что есть сил, упрямо волоча за собой младшую сестру, а сердце билось так сильно, что мне становилось страшно: если оно лопнет, что будет с этой упрямой, дерзкой девчонкой? Почему ее тянуло туда, в чужой дом, в самое жерло пламени, пожирающее каждый кирпичик и камешек, которое, словно монстр, проглатывало жизни всех его обитателей? И ее проглотит, если вернется! Почему она не понимала?

– Пусти! Пусти меня! – вновь закричала сестра, и я в ужасе проснулась.

На какой-то миг облегченно выдохнула, осознав, что нахожусь в своей постели, в спальне; окно было распахнуто настежь, и ветер играл со шторами, принося с собой сладкий аромат цветов. Ничего не говорило о том, что где-то поблизости пожар.

Только на миг.

А потом меня охватила мучительная тоска. Такая сильная, что я начала дрожать, как в ознобе, и немедля подскочила к окну, чтобы закрыть его. На ватных ногах вернулась в постель, беспомощно обняла себя руками, начала раскачиваться из стороны в сторону, как маятник. Но дрожь не проходила, а лишь усиливалась, слезы катились по лицу, я вытирала их рукавом – тщетно. Боль не отпускала. И, наверное, уже никогда не отпустит.

До конца своих дней я буду вспоминать эту разрывающую душу картину: как мы бежим, спасаясь от пожара, а небо затягивает дымной пеленой.

Катю преследовал этот ужас всю жизнь. Стоило где-нибудь зажечься огню, как она испуганно вздрагивала, вжимала голову в плечи и начинала трястись. Бывало, и во сне содрогалась, каталась головой по подушке и шептала леденящее «пусти». А я, видя эти мучения, спешно будила ее и спрашивала:

– Опять тот пожар приснился?

– Угу. Он не дает мне покоя, – всхлипывала Катя, вглядываясь в мое лицо. Даже в полутьме я видела, как блестят ее глаза – испуганно и дико. Словно я выдернула ее не из кошмара, а из самой преисподней.

– Это всего лишь сон, – пыталась я ее успокоить. – Все давно прошло.

– Прошло, – кивала она, хотя глаза блестели от слез, – только их уже никогда не вернуть…

Я начинала злиться:

– Мы в этом не виноваты! Понимаешь, не виноваты! Как тебе это вдолбить? Или мы должны всю жизнь из-за этого мучиться? Ты считаешь, нам надо было сгореть вместе с ними?!

В ответ – тишина, которая была красноречивей слов. Подсознание подсказывало: да, именно так Катя и думала. Мы должны были погибнуть вместе с ними. Однако мне тогда хватило смелости вбежать в заполненную едким дымом комнату, вытащить сестру из завалин и потащить за собой. Мы успели выскочить ровно за секунду до того, как обрушился весь дом.

– Так случилось. В этом никто не виноват, – убежденно добавляла я. Потом уверенно накрывала ладонью дрожащую руку сестры и пристально вглядывалась в ее лицо – в эти идеальные черты, которые навсегда останутся в моей памяти, даже если пройдет сто лет. Эти золотые тяжелые косы, обрамлявшие нежный овал лица и ниспадавшие на плечи, эти голубые глаза, хранившие грусть. Длинные тонкие пальцы, легко касавшиеся клавиш фортепиано и рождавшие чудесные мелодии. Я навсегда запомнила ее такой – хрупкой, изящной, как цветок. И цветущей так недолго…

Катя погибла месяц назад. От огня, который настойчиво преследовал ее в кошмарах. В этот раз я не смогла ее спасти. Не успела. Она так боялась его и одновременно тянула к нему руки, пока, в конце концов, он не сжег ее дотла.

– Пусти, пусти меня! – тоненький голосок назойливо звучал в ушах, заставляя выть от душевной боли. Я стиснула зубы, стиснула пальцами одеяло, начала кричать – но ее голос был громче. Он словно обвинял меня: почему не отпустила ее тогда? Почему не позволила сгореть в том чертовом доме? Зачем заставила ее мучиться от кошмаров всю жизнь, по ночам и в минуты одиночества?

Она звала его, этот огонь, беспощадный и дикий, и он забрал ее. Забрал навсегда, чтобы теперь мучить меня. Чтобы я так же, как и она, полюбила жестокого палача, позвала его и позволила себя уничтожить.

Клянусь, теперь я хотела этого. Хотела сгореть вместе с ней, с моей Катей, чтобы никогда не увидеть пепла вместо любимого лица. Чтобы никогда не искать в себе сил бороться с тоской и одиночеством, ставшими моими неизменными, молчаливыми спутниками. И чтобы никогда не слышать этих страшных слов: