Та еще злючка

Властные брюнеты с хищным изгибом сексуальных губ и среда их обитания.

- Не торопись, малышка.                                                                                                                              

Высокий черноволосый мужчина с хищным изгибом сексуальных губ придержал за руку испуганную девушку, рывком развернул к себе и впечатал ее в свою широкую мощную грудь.

- Что вам надо? – с отчаянием спросила она, пытаясь вырваться, но безрезультатно. Жесткие татуированные пальцы сомкнулись на хрупком запястье, словно оковы. 

- Тебя, крошка. Твой папаша мне должен.                                                                                                      

Мужчина смотрел хищно, в  его дьявольских глазах загорелось предвкушение удовольствия, а дыхание стало частым и глубоким.

- Нет! – она опять отчаянно дернулась, уже со слезами изучая надменное лицо своего мучителя, - нет! Он не мог, не мог, не мог…

Последнее слово ей не удалось договорить. Мужчина наклонился и впился в ее губы властным поцелуем. Ноги девушки  подкосились, и она…

ЭТО ЧТО ТАКОЕ???                                                                                                                                   

Это я что такое сейчас прочитала?                                                                                                              

Я , не веря, перечитываю абзац книги, которую, похоже,  читает Натусик. 

Нет, все на месте.                                                                                                                                    

Властный брюнет с хищным изгибом сексуальных губ. Невысокая нежная героиня. Страстная сцена первого поцелуя. 

А, да, и сумасшествие моей племяшки, читающей романы о любви вместо книг по повышению квалификации, тоже. На месте. 

Я откладываю планшет с книгой.                                                                                                          

- Натик, - надо этот момент сразу прояснить, потому что, если ее опять лишат надбавок и понизят коэффициент, я не собираюсь свободной жилеткой выступать. У меня своих дел по горло. – А иди сюда?

- Ну чего ты, подождать не можешь? – ворчит племяшка, неся из кухни поднос с чаем и печеньками, - можно подумать, голодная…

- Да нет… - я задумчиво изучаю ее невинную физиономию, - не голодная… Поела в обед. Сегодня были макароны с сосисками. 

- Фу, гадость, - кривится Натик, - как ты можешь это есть?                                                                   

- На мой оклад не разгуляешься, сама понимаешь, так что макароны с сосиской – это вкусно. 

- Давно говорила, бросай свою шарагу, пошли к нам. Нервов меньше. 

Она ставит поднос на стол, потом замечает горящий экран планшета и краснеет. Густо так, словно ей двенадцать, и мама застала ее за чтением порно-романа. 

- Кто бы про нервы… - бормочу я, не сводя с нее пристального взгляда. 

Это мой профессиональный прием, очень помогает, когда требуется, чтоб все замолчали и дали мне уже спокойно работать. Ну и, обычно, как раз с таким взглядом хорошо беседы проводить с учениками и их бесноватыми родителями. 

- Ну и что тут такого? – Натик вызывающе трясет блеклой гривой, - мне нравится! Не все же классику читать твою заумную. 

- Она – не заумная! – отрезаю я, но не позволяю увлечь себя любимым коньком, нет уж! – А ты – можешь читать все, что тебе захочется! Но , помнится, у тебя квалификационные тренинги скоро? 

- Я там все знаю! – Натик гордо задирает подбородок, - а книги – отвлекают, дают голове немного отдохнуть. И вообще, хоть в книгах про любовь нормальную почитаю, раз в жизни не получается!

Она садится и ,отвернувшись от меня,  смотрит в окно. 

Господи, прямо классическая сцена!                                                                                                            

- Нат… - я присаживаюсь на диван рядом с племяшкой, обнимаю, - ну ты чего? Ну какие твои годы? Еще встретишь хорошего парня, полюбишь. 

Она молчит, скорбно поджав губы.                                                                                                                  

Ей двадцать пять, у нас разница в три года , и я на правах старшей, умудренной опытом родственницы могу давать умные советы. 

И контролировать , что читает ребенок на досуге.                                                                             

Но сейчас я понимаю, что у нее и без того плохое настроение, а тут еще и я приперлась, и решаю не грузить дополнительно нотациями. 

Кладу голову на плечо, прижимаюсь и добавляю заговорщицки:

- И у него обязательно будут темные волосы и хищный изгиб сексуальных губ…

- Зараза ты, Верка! – племяшка не выдерживает нужного для драмы пафоса, прыскает по-девчоночьи и неожиданно валит меня на диван, щекоча, - прочитала все же! 

- Ну конечно, а ты как думала? И вот как мне теперь про это забыть?

Отсмеявшись, мы пьем чай, едим бутерброды и печеньки, Натик рассказывает, что нового у нее на работе ( ничего), я рассказываю, что у меня нового ( ничего). Про всякие там романтические истории, которые, по-хорошему, должны бы намечаться, бурлить или уже входить в мирное русло у довольно-таки молодых женщин( хотя мы искренне считаем, что уже не очень молодые), не говорим. Не потому что скрываем, а потому что нечего говорить. 

Нет ни у меня, ни у Натика никаких романтических историй.                                                                    

У меня уже год, да и ту, последнюю историю романтической можно назвать с огромной натяжкой. 

А у Натика вообще не случалось.                                                                                                                  

И это с каждым годом угнетает  племяшку все больше и больше.