Таинственное слово

Таинственное слово

Как обычно, я не спеша возвращался через парк домой с работы, и по каждодневной традиции, решил присесть на лавочку под сосенками, чтобы перекурить, да обдумать прошедший день. Медленной поступью, еле перебирая шаги, ко мне приближался худощавый мужчина лет тридцати пяти. Дрожащей рукой он полез во внутренний карман и достал пачку папирос, после чего пошастал по карманам, приостановился и обернулся в мою сторону.

- Извините, уважаемый, у вас огонька не найдётся? – спросил он хриплым голосом.

- Найдётся! – протянул я ему зажигалку.

 Незнакомец, безуспешно чиркнув несколько раз, подошёл ко мне поближе.

- А вы не поможете? А то у меня руки…

- Конечно, конечно, сейчас… - подкурил я ему папиросу.

- А можно мне присесть рядом с вами?

- Да, присаживайтесь, - пробормотал я с долькой недовольства.

 Мужчина присел, снял кепку, и я сразу обратил внимание на седину, которая не вписывалась в возрастную категорию человека. Он же, с улыбкой посмотрел на пачку сигарет, которую я держал в руках.

- Вот, идиоты! – воскликнул он, - Ты посмотри! Нарисовали на пачке мертворождённого младенца и говорят, что такое возможно от курения!

- А разве нет? – возразил я.

- А как? Я ведь уже родился!  

 Тут я немного прокашлялся, но постарался сохранить привычное безразличие.

- Мужчина, вы случайно не из психиатрической больницы сбежали? – спросил я.

- Сбегал пару раз… Да… - незнакомец задумался, после чего затушил папиросу и положил обратно в пачку, - Знаете, стены порой начинают мерцать таким непонятным цветом, не похожим ни на один оттенок из всей гаммы.

- Так! – вскликнул я встревожено, - Я вызываю полицию… Или хотя я лучше сразу позвоню в психиатрическую клинику.

- Подожди, друг! – страдальчески он начал меня успокаивать, положив руку на плечо, - Не бойся я безобидный. Я безумен, но я не идиот.

- Что вам от меня нужно?

- Мне нужно вам кое-что рассказать.

- Расскажете это вашему лечащему врачу! – рассвирепел я.

- Он дурак! Он дурак! Дурак! Дурак! Дурак!!! – кричал незнакомец и зверски колотил себя по коленям, - Вы разве не понимаете? А? – он приблизился ко мне вплотную, - Он абсолютно некомпетентный человек, в том числе и врач, - начал он шептать, - Он не понимает, что именно произошло в ту весну; его разум погряз во тьме… Да-да…

- А с чего вы решили, что именно я должен вас выслушать? – нервно отреагировал я, оттолкнув психа.

- У меня мало времени, сдохну я скоро! А рассказать некому!

- Давайте я вызову вам скорую!

- Не поможет мне скорая! – разрыдался незнакомец, - Мамочка моя, мама… О, господи…

- У вас что-то случилось с матерью?

- Умерла совсем недавно. Но я не об этом хочу рассказать тебе.

- Если я вас выслушаю, вы оставите меня в покое?

- Клянусь всеми богами! Вот те крест! – обрадовался мужик, а потом задумался, -  Хотя, я даже не уверен, есть ли эти самые боги…

- Давай, трави свою байку!

Незнакомец прокашлялся и начал: « Дело было так. Собрался я как-то на зимовьё. Погодка была отменная! Последний день зимы, солнышко светило! Взял рюкзак с припасами, ружьё, встал на лыжи, да пошёл по тропке в глубинку леса. Прошёл я несколько часов. Чувствую, что мне в голову лезут навязчивые мысли, будто иду я вовсе не по своей тропе, а когда опомнился, то и не смог признать ни одного деревца. С самого детства с батяней ходили на зимовьё, а тут…

 Иду я дальше, постепенно начинаю замечать, что на улице темнеет. Остановился я у огромного повалившегося кедра, разжёг под ним костёр, прилёг, достал из кармана фляжку с коньяком, выпил, да и уснул. Утром, открываю глаза, смотрю - стоит передо мной пацан лет двенадцати в каком-то старом тулупе и в валенках.

- Здорова, дружок! – говорю я ему, а сам чувствую, что охрип.

- Живы-здоровы, тятенька! Как вас занесло в такую глушь?

 Я приподнимаюсь, достаю фляжку с кармана, а малец глядит на меня, будто я его прибить хочу.

- Тятенька, это что, похлёбка горючая? – спрашивает он меня.

- Да, хорошая похлёбка. Угостить?

- Ни-ни, тять, в нашей чаще никаких похлёбок нельзя!

- Почему это?

- Так ведь, Лихо закутает! Потом проснётесь мёртвым!

- Эх, малец, - бормочу я, засыпая остатки костра снегом, - Мёртвые не просыпаются!

- Ещё как просыпаются! У батьки моего спроси!

- А где твой батька?

- Перебредём сейчас через речку, а там за кустарниками срубушка наша!

- Ну, пойдём!

 Подошли мы к речке, перебрались через мостик, а я смотрю издалека, сквозь кустарники, и вижу старенькую, но огромную избушку. Иду и думаю: «Вот так, постарались сын с отцом! Такую огромную зимовушку поставили!».  Подходим чуть ближе, а я смотрю, дверей-то у неё нет! Окон нет! Снизу лишь подкоп небольшой.

- Подскажи мне, малец, а вы с отцом в избушку через эту щель залазите?

- Тять, так не только мы! Ещё сестрёнка моя! Матушка!

- Они тоже в лес приезжают?

- Откуда приезжают? – ухмыльнулся малец, подошёл к избе, приложил ладонь к дереву и начал что-то очень тихо шептать.

- А это зачем?

- Залазь, тять! Только похлёбку свою в срубушку не заноси!

 Пацан полез в подкоп. А я что? Я – за ним. Бросил рядом с избушкой фляжку, и полез.

- Эх, зимушка-матушка совсем уж замела подкоп! – послышался мне голос мальчишки.

 Залез я в избушку. Смотрю на стену, а там какой-то фонарь висит. Да так светло и всё видно хорошо, будто солнце сквозь брусья освещает. Вижу, в правом углу за столом сидит женщина лет сорока и что-то вяжет, слева, на печи лежит девушка молоденькая, смотрит на меня и улыбается. Рядом с печью рогач и чугунка, а чуть ниже пять деревянных коек в ряд. На крайней лежит бородатый мужик и глядит в потолок, а на последней койке сидит маленький мальчик, перебирает деревянные чётки и что-то шепчет про себя. У всех жильцов волосы белые-белые, а кожа бледнющая, будто мертвяцкая.