Тайны Магриба. 1

Тайны Магриба. 1

Ритм и дыхание —  без них полнейшее безобразие.

Все нормальные люди, то есть мы с вами, а кто, как не мы? - живя в нормальном мире, а это, естественно, друзья мои, наш мир, регулярно ходят в магазины - да, ходят! - но делают это по-разному.

Женщины с легкими, пузыристыми, воздушными даже, мыслями покупают то, что им немедленно, прямо здесь, возле прилавков, и захотелось. Это Света Курочкина — эй! Ау! Все дома? И еще Амалия Петровна - у нее очки совершенно ей не идут, какие-то не ее очки. Заменить ей срочно очки, и тогда она будет не позорная, стыдно сказать кто -  логопед, а секси герл, с которой неплохо сгонять хотя бы и в Турцию. Маринка. Кто еще? Нет, вот Маринка, она сперва накупит всякой хрени, а потом удивляется.

Сама себе.

А нужное, необходимое, какой-нибудь батон к чаю, обязательно забудет.

Главное же, что ей от этого забытого батона смешно!

Да они, с воздушными мыслями, обыкновенно, все хохотушки.

Хорошо, что напомнили про Маринку, она давно уже должна мне сто рублей. Видать, забыла.

Женщины аккуратные, те, которые обыкновенно не смеются-заливаются в полный голос, не «киснут» от смеха, а просто улыбаются, а если уж и смеются, то про себя, вот эти покупают, что уж совершенно необходимо и обязательно пригодится когда-нибудь. Неважно, когда. Это, например, Коровкина Наталья. Она ни за что не выйдет из магазина без двух набитых с верхом пузатых пакетов, таких, с яркими логотипами супермаркетов, и чего только в них нет! Все — очень нужное.

Просто приятно посмотреть.

Тут вам и рулончик туалетной бумаги, и средство для мытья окон, и прищепки, чтобы прикусывать открытые пакетики с крупами — что это, как дорог рис! Просто удивительно! Или риса нынче мало или любителей риса много.  Обязательно купит она для бульона куриные шейки, лаврушку и добрый кусок говяжьей, с легким хлебным духом  вырезки на отбивные. К ним же, к отбивным, молодого, шелушистого, которого и чистить не надо, а только мыть, картофеля на гарнир, обыкновенно розового, да к нему же масляно - фиолетовых и придающих грибной оттенок блюдам, баклажанов, два пучка крепкой зелени и баночку испанских маслин без косточек, хотя с косточками, по мне, так натуральнее вкус.

Обязательно в пакетах у Натальи Коровкиной найдете вы подлинную салями и балтийские шпроты - поищите получше, они где-нибудь на дне — да, не московские шпроты и не смоленские, а балтийские — да что говорить!

Аккуратнейшая жена попалась Вальке Коровкину — он, гад такой, неблагодарный, муж Натальи Коровкиной и занимается каршерингом — и от того, дом у них — полная чаша.

Мужчины же, в большинстве своем, ходят в магазин по нужде — ох, нет - по необходимости, да, так благозвучнее, и покупают только то, о чем успели подумать еще на улице.

Потому они в магазинах немного лишние, и их стараются побыстрее отпустить.

Но есть еще одна категория покупателей, их не так много, процентов сорок от трудоспособного населения — это люди, пол здесь значения не имеет, которые совершают покупки, соображая прежде всего, чтобы сумма чека не превышала пятьсот рублей. В день.

Хорошо бы и меньше.

Например, двести.

А если сто?

Сто — это редкость. Это крайняя форма аскезы. Почти, прижизненная святость.

Таков, например, Владимир Владимирович.

Естественно, другой Владимир Владимирович.

Тот-то, который не другой, в магазины не ходит, а если и ходил, то очень давно, когда был, как все мы, обычным и нормальным, и жил в нормальном мире, а потом его эта жизнь, с подсчетами суммы чеков и головной болью достала, и он  - хрясь! - и просто перестал ходить в магазины.

Но это не всем по плечу.

Я отношусь к этой малочисленной категории граждан — граждан считающих чеки.

Я не ропщу и не иронизирую.

Я говорю голую правду.

Вы легко можете проверить правоту моих слов — когда случится, при встрече задайте сами Владимиру Владимировичу вопрос: ходил ли он когда-нибудь в магазины?

Но я должен вас предупредить — вопрос нужно задавать корректно.

Чтобы комитет по нравственности не будировать.

Не стоит говорить: «в магазины».

Сразу возникнут вопросы: что за магазины? Чьи они? Или спрашивающий имел в виду «мэгэзины», то есть «журналы»? Тогда как «он» туда ходил?

Беспокоясь о политкорректности, можно и такую ошибку совершить — судорожно  сократить предложение. Выйдет полная ахинея: Владимир Владимирович, вы когда-нибудь ходили?

Это что еще за вопрос?

Да на публике.

Или совсем глупость брякнуть: Вы когда-нибудь?

Нет, дождитесь очереди, вас позовут, встаньте, представьтесь и спросите просто: «Владимир Владимирович?»

И вам ответят ясно и подробно, как только и умеют отвечать люди из большой политики.

Владимир Владимирович, тот, который не следит за чеками, очень нравится Сереже.

Иногда, когда «нравится» переходит в пафос, Сереже хочется поговорить о чем-то крупном.

Высоком.

Тогда речь его льется, украшенная выражениями: «вертикаль власти», «суверенитет народа», «борьба с глобализацией», «мощь государства Российского».

Я слушаю молча, давя в себе желание — ухватить парня за ухо и потаскать этак с минуту, приговаривая: а не повторяй за всеми, чего сам не нюхал!

Как-то, надев личину Сократа, я добивался от Сережи пробуждения его собственной мысли.

Я спросил: кто, как не врачи-клиницисты, лучше разбирается в вопросах здравоохранения?

И, совершенно в духе Гэлбрейта, добавил:

не лучше ли, когда любое дело делают профессионалы?

Специально обученные люди? Корпорации?

Врачи, юристы, педагоги, военные, металлурги, банкиры, фармацевты, дворники. Бомжи. Список длинный.

- Это естественно, - ответил Сережа, - но их нужно направлять.

- Хирурга во время операции?

И кто и где обучает этой специальности: общее руководство, управление государством?