Тайны ушедших. Начало пути.

Часть первая

«Жить надо так,

Чтобы тебя помнили и сволочи» (с)

Ф.Раневская.

            Когда у нее появился такой взгляд? Подозрительный,  оценивающий, с  толикой грусти, никому и ничему не доверяющий? И лицо… обреченное. Нет-нет, она, как и всегда, будет до последнего пытаться проломить лбом стену, после каждого падения, подыматься и идти дальше, пытаться, шевелиться, дергаться, как это делает вся основная масса народа, но… не жить.

Сил не осталось совсем на это «шебуршение-шевеление». В душе была пустота… И она сама не понимала, что ее еще держит на этом свете. Ну, в самом-то деле, нельзя же назвать ее жизненное упрямство боязнью нарушить какие-то религиозные каноны. Ну знаете, душа… самоубийство… ад… Это же смешно, в самом-то деле. Для ее теперь излишне прагматичной натуры особенно.

Она, Тамара Скадовски,  перестала создавать снимки на своем галоэне и… доставать для просмотра свои старые фотоальбомы. Ей противно было смотреть на это обреченное лицо «сейчас» и… полное радостного предвкушения «тогда». Что изменилось? И что заставило так измениться ее?

Она по-прежнему, выходя из дома, надевала улыбчивую маску. Да-да, у нее все хорошо. Конечно, все просто отлично… вот только глаза… глаза оставались все те же – холодные, замораживающие… почти мертвые.

Старинное зеркало, сохранившееся от ее прабабки,  было, как всегда, безразлично к ее вопросам. Похоже, эти отражающие поверхности она тоже начнет не любить, если не ненавидеть.

В детстве Тома всегда мечтала о сказке. В юности, пусть и сами сказки трансформировались во что-то более приземленное, она все равно мечтала. Сейчас… она могла представить себе сказку, но не мечтать. В  какой момент эта ее светлая вера в счастливое будущее вытекла из нее, испарилась, исчезла – она не знала.

А потом, в один момент, когда-то осознала… что веры больше нет. Ни во что хорошее.

Нельзя назвать ее сломленной, нет. Просто, что-то перегорело внутри. И можно ли будет это когда-нибудь возродить, она не знала.

Один в поле не воин. Верно, но не совсем  так. Воин, но... Сильный, твердо стоящий на ногах… и совершенно одинокий.

 И как быть? С одной стороны твой мужчина, периодически истеря, пытается переложить часть  - если не все – проблем на тебя, и с другой тот же мужчина, заявляющий тебе, об стервозности характера. Стервозность – не то слово, которое подошло бы к данной ситуации. Скорее жесткость, которая изменила ее за неполные полтора года кардинально.

И да, вопрос – кого мужчина захочет иметь в женах? Закалившую характер с ним в семейных баталиях, возложенной ответственности и жизненных неурядицах, относительно  молодую женщину или мягкую молоденькую девчушку, готовую, как и ее предшественница когда-то, выслушивать, понимать, ждать и терпеть, терпеть, терпеть?…

Так, когда же она такой стала?

Один в поле воин. Но он именно один. Всегда один.

Замуж она вышла очень рано – родители погибли, когда Тома училась в последнем классе, за полгода до окончания школы. Другие родственники жили далеко и имели слишком дальнее родство с ней, потому никто особо и не высказал желания забрать ее к себе. Фактически уже взрослого подростка, который через полгода упорхнет в новую жизнь, никто не захотел брать и в приемную семью – возраст не тот. Так ее и оставили в доме бессемейников.  Радовало то, что ее, вполне домашнего ребенка, не успела коснуться та грязь и ненависть, что бродила между живущими там детьми.

Повезло ей еще и в том, что по окончанию школы и получению статуса совершеннолетней, она смогла вступить в права наследования имуществом родителей. Не ахти какое, но свою квартирку и все прилагающееся к ней она имела. Причем в приличном районе со знакомыми с детства соседями.  В общем, зажила.

Дальше был местный институт за счет государства, с повышенной стипендией и получение профессии. Не сказать чтобы супер оригинальная – обычная. Зато сразу с работой – ей, как сироте и бюджетнице выделили рабочее место на одном из госпредприятий. Младший экономист – звучит гордо. Особенно для девчушки двадцати трёх лет.

Тогда казалось вся жизнь впереди. Изнуряющая учеба позади и пора оторваться по полной. А еще хотелось любви, как в сказке… как было у мамы с папой… и она искала. Нашла. С отрывом «по полной» не получилось. Он был старше ее почти на десять лет. И ей казалось, уж в таком-то возрасте человек должен быть достаточно серьезным и знающим, что ему нужно от жизни. К сожалению, не было рядом ни мамы, посоветовавшей ей присмотреться получше, ни отца, отпугивающего всех нежелательных и не надежных кавалеров. Потому так и пошло.

Совместная жизнь без записи в регистрационном реестре. Беременность и скоропостижная свадьба без платья, подружек невесты и букета. Дочка у нее родилась очень хорошенькая и так ею любимая, но уж очень беспокойная. Гипер-активный ребенок никак не хотел укладываться спать, круглосуточно заставляя маму качать – автоматическая система для укачивания ребенка совершенно ей не подходила. Маленькая, как чувствовала отсутствие матери, и устраивала жуткий скандал - стоило той отойти на минуту-две от кроватки. В общем, ей, тогда молодой мамочке, ничего не хотелось, кроме одного – спать. Похудела страшно. Да и почти черные синяки под глазами особой красоты не придавали.

Ее мужу же, наоборот - хотелось очень многое и не совсем для нее на тот момент приемлемое… С мужем они разошлись через два года после свадьбы. Дочери как раз исполнилось одиннадцать месяцев, когда она вернулась домой после собеседования с начальством о досрочном выходе на работу (денег семье не хватало, однозначно). Зашла и увидела отсутствие всех личных вещей благоверного и, собственно, его, стоящего посреди коридора, тоже приметила.