Так близятся тени

1.

«Так близятся тени»

Anna Raven (Богодухова А.С.)

Май, 2024

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Мария-Антуанетта – лишённая всех почестей, славы, привилегий и корон бывшая королева Франции – замученная и несчастная женщина, оставленная на исход судьбы, не знающая даже судеб своих детей. Осуждена Конвентом во время Великой Французской Революции. Казнена на гильотине 16 октября 1793 года в возрасте 37 лет.

Добрая Женщина – неизвестная, может быть даже выдуманная страхом и неизвестностью последняя добродетель последней тюрьмы Марии-Антуанетты

Солдаты

Тени

Сцена 1.1

Тюрьма. Камера. Тяжёлые каменные стены давят, воздуха кажется совсем мало от их мрачности и сырости. Где-то почти над потолком небольшое зарешеченное окошко, через которое проникает раздражающий солнечный свет. В самой камере небольшой шаткий стол, видавший лучшие времена, такого же убого вида постель (на ней лишь один проеденный сыростью матрас), какое-то подобие подушки и покрывала, на постели худая бледная женщина с заострёнными болезненными чертами лица, в которой едва можно узнать ещё недавно блиставшую королеву – Марию-Антуанетту.

Мария-Антуанетта кажется старше своих лет, несчастье и болезненная бледность старят её черты, не добавляет молодости и перештопанное чёрное платье. Ещё одно платье – белое, бережно подвязано в углу постели, Мария-Антуанетта уже прекрасно знает где оно может понадобиться. Там же заготовлены бельё, чепец, пара лент…

Камера нагрубо и наспех поделена на части чем-то вроде занавески. Это строгий надзор – тут периодически остаются Солдаты, приставленные к бывшей королеве.

Мария-Антуанетта лежит в постели, её глаза прикрыты, но она не спит. Она следит за солнечным лучиком, который проник в мрачность камня последней тюрьмы и теперь скользит, словно живой и может ещё согреть что-то в её мире. Она лежит, не имея сил шевельнуться – одно неровное движение и лучик может исчезнуть.

Но он исчезает. Что-то колеблется за окном, на улице, где отделяется жизнь от дожития и на лучик нападает тень, подминая его неуверенный свет. В камере заметно темнеет. Мария-Антуанетта вздрагивает – в этом ей видится знак рока.

Мария-Антуанетта.

Мне видится тень –
Ужас то или явь?
Я будто во сне
Этот видела день,
Если так – сон, оставь!
Оставь муки мне.

Ей не хочется вставать, но она берёт себя в руки и поднимается с тюремного ложа. Лучик солнца, напуганный тенью, возвращается. Теперь он освещает стол и часть камеры. Мария-Антуанетта смотрит на него – видит и не видит одновременно. Что-то этот луч ей напоминает, что-то из прошлой жизни – драгоценные камни? Зеркала? Блеск вин?..

Я заслужила, я приму
Как водится и знается.
Я плачу и тени молю…

Осекается, закрывает глаза руками, в её памяти остаётся только один, далёкий, но, видимо, единственный образ, в котором она ещё может найти защиту.

Мама, если что-то могу,
Если что-то решается…

Отнимает руки от лица, овладевает собой.

Какое благо: ты не видишь дочь свою.

Оглядывает камеру, словно старается взглянуть на неё со стороны, не как постоянная заключённая, а как гостья.

Ты была бы в ужасе, мама!
От этих стен, людей и меня,
Ты увидела б улицы злые…

Нет, нет, это путь отчаяния – Мария-Антуанетта знает это и снова овладевает собой, не позволяя уйти в отчаяние с концами.

Нет, не слушай – мне воздуха мало,
И всё ж не об этом я –
Они всегда мне словно чужие.
Но я тут была, я тут алела,
Я тут умру – всё начертано ясно.

Солнечный лучик снова теряется. Мария-Антуанетта даже вскакивает – неловко и как-то уже без грации, словно бы этот лучик ещё что-то значит. Тень на стене отступает при движении её тела и всё-таки выпускает на миг спрятавшийся и пропавший лучик.

Мне на стене утешения тень.
Мама, ты же знаешь – я б не посмела,
Ведь жизнь мне казалась прекрасной,
Но отчётливо близился день…

Образы в мыслях и в реальности уже давно путают Марию-Антуанетту и сейчас, когда не перед кем ей держаться, она выдаёт эту путаницу.

Я плачу без слёз – я умею,
Не смотри на меня из увядших теней!
Не жди – меня не пугает ночь,
Что мне она? Она слабеет,
И уводит тени блеклых дней.

Мария-Антуанетта снова опускается на кровать.

Какое благо: ты свою не видишь дочь!

В этом горькая усмешка самой себе.

Сцена 1.2

Мария-Антуанетта спохватывается. В тишине тюремной камеры слышно как оживает утро. Она знает, что скоро у неё появятся непрошенные гости, но она не желает представать перед ними в дурном виде или униженной, просящей.

Она начинает приводить себя в порядок – насколько это ей ещё дозволено. Бодрится и внутренне.

Мария-Антуанетта.

Нет! сдаваться не буду,
Не смею, не стану!
Всё мне нужно пройти.
Богу все мы подсудны,
И пусть я устала
Искать его перст в пути…

Всё это ничего, и всё это она способна преодолеть и даже в том дала себе зарок. Она приводит волосы в приличный вид, оправляет одежду. Движения её неумелые, сразу очевидно, что она никогда сама и не занималась собой.

Я выдержу! Надо –
Иначе ни чести, ни силы не будет.
Не будет даже меня со мной.
Мерещится: чёрным адом
Стали стены, а псами стали все судьи,
Что посланы судьбой.