Take Me to Church

Take Me to Church

Я быстро поняла, что просто мне не будет. Жизнь после пробуждения из криосна оказалась совсем не такой, как я воображала. Сначала все казалось непростым, но хотя бы понятным: войди в город, добудь регулятор мощности, чувствуй себя героиней.

Что ж, я это и сделала. Как умела. Но теперь не была уверена, что поступила правильно. В любом случае, меня посетила дикая мысль, что хуже не будет, если я исповедуюсь. В прошлой жизни я бы всерьез не подумала ничего такого. Но теперь все вокруг выглядело слишком незнакомым, чтобы доверять старым привычкам.

Я вошла в храм в надежде, что встречу там викария Макса. И в еще большей надежде, что он меня не осудит. Максимиллиан показался мне человеком одновременно разумным и страстным — я бы хотела завоевать его расположение. Когда я последний раз была здесь, в нишах из последних сил еще горели портативные светильники, но храм выглядел мрачным и угрюмым. Теперь кто-то расставил у алтаря подсвечники со старомодными свечами. Я подозревала, что это подношение от Аделаиды — насколько я составила представление об этой женщине, она говорила о городе резко, но ненавидела образ жизни Эджуотера, а не его жителей. И наверняка хотела переманить в свой райский сад тех, кто чего-то стоил — вопрос только, кто принес свечи сюда, в храм.

Впрочем, по-настоящему это меня не волновало. Я села на скамью перед алтарем в ожидании викария Макса. Он собирался улететь вместе со мной, и эта отчаянность мне нравилась. Я бы и сама на его месте, наверное, так поступила. Да что там, я и была в точности такой же на деле — как, в противном случае, оказалась бы на “Надежде”?

Я подумала о жизни, которую оставила в безвозвратном прошлом. Много там было всякого… Я усмехнулась, вспоминая, что тогда идея соблазнить человека, принявшего сан, казалась мне невероятно возбуждающей. И вот теперь у меня появился какой-никакой шанс попробовать это провернуть, вот только религия теперь была не та, что раньше. Должны ли адепты науковерия принимать целибат? Впрочем, если говорить о ком-то столь дивно сложенном, как викарий Макс, то не возникает вопроса, насколько пикантно флиртовать с ним. Безумно возбуждающе в любом случае! Я легла на скамью, закинув руки за голову и воображая, как можно было бы это провернуть.

Конечно, сознание могло лгать мне, что неплохо бы исповедоваться, но подсознание на деле хотело только согрешить еще пуще. Я развела колени и потерла зазудевшую промежность через ткань штанов. Да, моими сексуальными мечтами были соблазнение человека веры и секс в космосе, когда твоя грудь прижата к иллюминатору, и, кончая, можно смотреть на проплывающие мимо кометы. Если не одну, то вторую мечту я собиралась железно воплотить в реальность.

Я погрузилась в откровенные грезы так глубоко, что едва расслышала шаги: кто-то вошел в храм, нарушив мое уединение, и направлялся прямо к алтарю.

Я выглянула, чтобы удостовериться, что это именно викарий Макс, и тотчас стянула штаны — ну, насколько это удалось в спешке, хоть с одной ноги. И сразу закинула ее, голую, на спинку скамьи. Чтобы викарий как бы знал, что его тут ждет. И мог уйти, если он резко против. Правильно же? Я его приглашала, соблазняла, но не настаивала. Хоть и решила, что не выйду отсюда, пока не кончу. Но, если что, я могла и сама управиться — кончик пальца прижал клитор, сделал движение по кругу… О да, я и сама все могу! Я скосила глаза на панно над алтарем: о да, это все равно было бы пикантно.

Увлекшись собой, я позабыла вслушиваться, так что когда викарий Макс оказался прямо передо мной, ойкнула от неожиданности, а не от страсти. Но искрящееся в моем теле желание и собственные руки уже лишили меня разума, так что я приглашающе выгнулась, шепча:

— Трахни меня до просветления! Или хотя бы ради науки!

И приподняла бедра, засовывая в себя два пальца, прижимая ладонью клитор, и тотчас — второй рукой, снизу, добавляя еще два, к уже имеющимся. Намекая, что готова к встрече с членом. Ох, не в первый раз я представляла, что после этих слов Макс схватит меня за задницу, перевернет и отдерет раком, пока не заору в голос. Увы, мечты сбываются только на лозунгах “Просто космоса”.

Лицо викария оставалось непроницаемым. Он смотрел прямо на мою раскрасневшуюся и уже хлюпающую от влаги вагину, точно на книгу, которую не был уверен, что хочет читать. Ух, это было смущающе и почти обидно. Весь мой пыл чуть было не пропал, но пальцы не останавливались, так что я снова возбудилась, намереваясь придерживаться плана — так или эдак, но я кончу.

Да, я ожидала гнева, может быть, возмущения, даже — пускай — отвращения, если уж не повезло на энтузиазм, но Макс остался сосредоточен и даже удивился только слегка. Я что, не первая тут так разлеглась и себя предлагаю? Происходящее — рядовое для него событие?

Викарий прошел мимо меня ровно в тот момент, когда я пискнула и запрокинула голову, чувствуя, что огонь возбуждения захватил все мое тело. И через пелену страсти я увидела, что Макс взял свечу… он шагнул к скамье так быстро, что я не успела и вопрос сформулировать, не то что задать (и потом, пальцы во влагалище, как мы помним — а это не способствует красноречию).

— Если Вы полагали шокировать меня, то шутка не удалась, мэм. Но чему нас учит науковерие: за действием следуют соответствующие последствия. И мы можем только иметь смелость принять их.

Макс задрал верх моей формы почти под шею, и пролил на грудь и живот мне несколько капель воска. Я захныкала, сама не уверенная, от боли из-за жжения или удовольствия. Что ж, после стольких лет в криосне, определенно, нет ничего плохого в чем-то погорячее. Но такого со мной прежде никто не делал (с другой стороны, я еще никогда не соблазняла викария прямо в его приходе, с очевидным риском быть застигнутой без штанов).

Я еще только сделала несколько вдохов, унимаясь, а воск уже застыл на моей коже.

— С другой стороны, Вы капитан корабля, на который я напросился пассажиром, так что считаю дальновидным заслужить благодарность.