Таксистка Оля.

Таксистка Оля.

Таксистка Оля.

1

Вчера попарившись в баньке можжевеловым веником, выгоняя литрами пот и боль из суставов, дед Матвей проснулся сегодня бодрячком, чувствуя себя на десять лет моложе.

Бабка Акулина поднялась ещё в шесть часов утра, ей нужно было подоить корову «Зорьку» и выпустить на пастбище. В семь часов, пастух проезжая на коне по деревне, собирал стадо и гнал его за реку на луга.

Да какое там стадо, вот раньше в деревне держали, кто коров, кто овец, а кто коз, а сейчас так себе, не то, не сё, один смех. Гонит по деревне десяток коров, да трёх баранов, вот и всё стадо.

Сейчас в деревнях молодёжь обленилась, не хочет заниматься хозяйством, а некоторые старики уже не могут. Те, кто покрепче ещё держат корову или парочку свиней, а остальные плюнули на всё, даже кур не хотят держать.

«Говорят, легче в магазине купить, чем держать свое».

Дед Матвей рано, как жена, не вставал. Куда торопиться, хозяйство небольшое: корова «Зорька», пара свиней и десяток кур, вот и всё хозяйство.

Потянувшись до хруста в суставах, Матвей поднялся.

Сделав несколько приседаний, когда тело не болело, он всегда по утрам делал зарядку. Ещё со школьной скамьи осталась эта привычка, она ему и в армии пригодилась. Да и сейчас, когда деду перевалило за шестьдесят, он чувствовал себя лучше, чем его одногодки. Один и вовсе покинул этот мир, а Матвей ещё ничего, бегает, да на молодок заглядывается. Хотя, где они те молодки, раньше в деревне их много было, а сейчас и половины не осталось, в город уехали. Ведь в деревне почитай работы и не осталось. Пустуют и хиреют наши деревни и сёла, куда не глянь, пустые дома стоят, с заколоченными окнами. Уезжают люди, жизнь в деревнях тяжелая, не каждый её выдержит.

Минут через пятнадцать в дом вошла бабка Акулина и, брякая ведром, стала разливать по банкам молоко.

Часам к восьми прибежит внук Кирилл, одну банку заберёт домой (семья старшего сына живёт рядом), вторую отнесёт младшему сыну Матвея (его семья живёт на другом конце деревни), а остальные две трёхлитровые банки останутся дома. Надо же и самим побаловать свой организм, который с самого рожденья был приучен к молоку.

Сколько дед Матвей себя не помнил, обед без кружки молока, он не начинал. В армии, когда служил на дальнем востоке, с молоком было плохо, но как-то выкручивались, покупали у местных. Потом отслужив, Матвей обратно вернулся в свою деревню и, женившись, завёл хозяйство. Ведь в деревне без него в то время было не прожить, в магазине было пусто. Вот и надрывали свои пупки и жилы, кряхтели и помалкивали.

И только бабка разлила по банкам молоко, как в дом влетел внук и с порога закричал, да так громко, что у Матвея и Акулины зазвенело в ушах.

- Деда, тебя срочно батя завёт! Он сказал, чтобы ты поторопился!

- Пожар что ли? - тряся головой и вытряхивая из ушей, крик внука, поинтересовался дед Матвей.

- Какой пожар, никакого пожара нет, – удивлённо уставился Кирилл на деда Матвея.

- Что тогда случилось?

- Убийство у нас в деревне произошло, – выдавил уже тихим и спокойным голосом внук и присел к столу. – Баб, дай молока попить, а то в горле першит, – взглянул Кирилл на бабку Акулину.

- Кричать, как заполошный, меньше нужно и першить ничего не будет, – наливая в кружку молоко и подовая внуку, заговорила бабка. – Пей, да расскажи толком, что там случилось?

- Баб я и сам ничего не знаю. Батя прибёг домой и послал меня за дедом, вот и всё.

- А ты откуда знаешь, что в деревне убийство? - задал вопрос внуку дед.

- Батя мамке стал рассказывать, а я пока кеды надевал, подслушал их разговор.

- Мать будь дома, а я схожу и разузнаю, что там случилось, – натягивая сапоги, заворчал Матвей. – Кирилл допивай молоко и пошли.

- Сейчас деда, – буркнул внук и припал к кружке.

Через пять минут дед Матвей и Кирилл подошли к дому старшего сына, на дворе никого не было.

- Батя с мамкой наверно дома! - забегая вперёд деда, чтобы открыть калитку, бросил Кирилл.

Но не успел он этого сделать, как дверь в доме открылась и на крыльцо вышли Иван – старший сын Матвея и участковый инспектор Егор Петрович Ершов.

- Отец, не входи, мы сейчас спустимся и пойдём, а ты, – Иван Матвеевич посмотрел на сына, – быстро в дом и сиди там, пока не вернёмся.

- Пап, а мне можно с вами, я только одним глазком посмотрю, и сразу домой, – заныл Кирилл, переводя взгляд с участкового на отца.

- Я, что тебе не на русском языке говорю, марш домой! - прикрикнул на сына Иван Матвеевич.

Опустив голову и сделав обиженный вид, Кирилл, что-то ворча себе под нос, поплёлся в дом.

- Доброе утро, Матвей Владимирович! - подошёл к деду старший лейтенант Ершов и протянул, для приветствия, руку.

- Кому доброе утро, а кому и нет, – ответил на рукопожатие Матвей. – Рассказывайте, что тут у вас приключилось?

- Нам нужна твоя помощь, отец, – заговорил Иван, переглянувшись с участковым инспектором, словно спрашивая у Егора разрешение.

- Поможем, если нужно, а в чём, конкретно, нужна моя помощь?

- Пойдём, Матвей Владимирович, всё на месте посмотрим, а после обмозгуем, – произнёс Глеб Петрович.

Через двадцать шесть минут, участковый, дед Матвей и его сын подошли к кладбищу.

Пройдя в ворота, они двинулись вглубь по натоптанной за многие годы дороге, которая вела через всё кладбище, деля его пополам.

Через несколько метров троица повернула направо и по тропинке стала удаляться от центральной дороги.

- Глеб Петрович, – заговорил дед Матвей, топая за ним, – кто нашёл убитого?

- Матвей Владимирович, убитый не мужчина, а женщина, – не оборачиваясь, ответил участковый инспектор.

- Какая разница, кто её нашёл! - бросил Матвей.

- Бабка Прасковея! Она шла в магазин и решила срезать себе дорогу, вот и потащилась старая через кладбище. Проходя рядом с могилой Игната Евдокимова, она заметила, что там кто-то лежит. Подойдя ближе, бабка разглядела, что это женщина. Прасковея Ивановна окликнула её, подумав, что женщина пьяная, а она молчит, вот бабушка и решила проверить. Наклонившись, над женщиной, сам знаешь, что зрение у неё плохое, а у той вся голова в крови, – двигаясь дальше, стал рассказывать Егор Петрович.