Талант.

Талант.

Он был необыкновенно талантливым человеком. Например, у него был абсолютный музыкальный слух! Он любил петь. И делал это настойчиво, на радость всем соседям по коммуналке. Правда, с его голосом было не всё в порядке. Он увлекался, отдаваясь целиком пению, не в силах сдержать свои эмоции и голос, который часто блуждал в поисках нужной ноты. Но это не лишало его радости и энтузиазма, с которыми он вкладывал всю душу в любимое занятие. Он пел с Монсерат Кабалье и Басковым, слушая их выступления по телевидению, он помогал лучшим тенорам мира, вытягивая недотянутые ноты. Напевал на кухне, готовя себе яичницу с сардельками, в ванной, стирая свои носки, и даже в туалете, оставаясь дома один. Один, потому как в этом месте он стеснялся проявлять свой талант при возможных свидетелях. Он был в постоянном творческом поиске. Умел использовать в качестве музыкального сопровождения различные шумовые эффекты. И делал это с азартом первооткрывателя музыкального стиля. Он мог использовать всё. Кастрюли, сковородки, пустые пластиковые бутылки, консервные банки, спичечные коробки, расчёски и даже стиральную доску. Это в качестве ударно-тёрочного инструмента. А также всякие свистки, сопилки, дудки, губные гармошки, как духовой инструмент. Ещё у него было множество струнно-клавишных открытий. На губах он исполнял любой оркестровый марш. С особенным вдохновением он исполнял «марш Славянки». Постукивая пальцами по горлу, при этом меняя расположение вытянутых губ, он исполнял Марсельезу, Лунную сонату и Вальс Бостон. Однажды, объевшись чего-то бобового, лёжа на диване, страдая бурным выделением газов, он задумался. Это было сравнимо с яблоком, упавшим на голову Ньютона, после чего был открыт закон притяжения тел. И ... его осенила гениальная мысль! Он сразу же попробовал воплотить свою идею в жизнь. Получилось! Но слишком мажорно! Не хватало лирики. Он это чувствовал. Да и перед соседями было неудобно. Одно дело, если человек мучается, а другое дело ... бравурные марши тромбонит! Вроде как издевается! Но идея с такой силой охватила его, что он еле сдерживался. Он не спал всю ночь. Дождавшись утра, надев спортивный костюм и кроссовки, выскочил из дома и понёсся в парк. Как будто на пробежку. Нет, он с волнением помчался на свою первую репетицию. В парке, найдя самое уединённое место, он стал творить! У него с лёгкостью получился куплет гимна Советского Союза. До припева не дотянул. Пришлось подождать. Потом он выдал «Эх, яблочко, да куда котишься». Пауза затянулась. Стало зябко. Пришлось побегать. Бег оказался действием очень расточительным. Происходили непроизвольные и незапланированные выбросы драгоценного музыкального материала. Наконец, неудовлетворённый проделанным, он понял, что иссяк. Пришлось возвращаться домой. К вечеру недуг совсем прошёл и он задумался, где черпать вдохновения для этого необычного дела. Он открыл холодильник и стал вспоминать, что так вдохновило его накануне. Так и не вспомнив, стал поедать всё подряд. Потом снова с нетерпением ожидал утра. Всё в том же парке он понял, что былого вдохновения нет. Но это не остановило его. На следующий день он записался в библиотеку и провёл весь день в читальном зале, перелистывая медицинские справочники в поисках необходимой информации. Затем пришла в голову простая до гениального мысль. Он пошёл в поликлинику. Просидев в очереди три с половиной часа, он таки попал к проктологу. Увидев на приёме молодую, симпатичную женщину, он смутился. На вопрос «на что жалуемся?», покрывшись пятнами, он буркнул что-то невнятное, извинился и исчез. Выяснив, по каким дням принимает врач-мужчина, записался на приём. На следующий день, получив подробную инструкцию по диете, исключающей обильное газовыделение, он бережно составил список всех запрещённых продуктов и пошёл на рынок за покупками. Скупив всё подряд по списку, он опробовал свои кулинарные способности. Получилось нехитро, но много. Запершись в комнате, он стал с жадностью поедать это варево. Было невкусно. Но в предвкушении творческого порыва он терпел всё. До утра он не дождался. Он выскочил ночью. На всякий случай, прихватив с собой салфетки. На этот раз было всё по-другому. Какой напор! Какая чистота звука! Он был на седьмом небе от восторга. Опустила с высот грубая действительность. Из-за кустов раздался хриплый пропитый голос: «Эй, ты, соловей. Я тебя сейчас канарейкой сделаю!» От неожиданности мышцы живота резко свело. Прогремел заключительный аккорд. На этой ноте он бросился на поиски туалета.

         Ничто не омрачало радость его творческой находки! Теперь он знал главное! Где черпать вдохновение! С этой поры он не тратил ни минуты даром. Он использовал любую возможность для пробы малых и крупных произведений. Это происходило везде, где он оставался один. Дома, в офисе, в парке, в подъезде. Даже на улице, предварительно оглядевшись и убедившись, что случайных слушателей нет, он выводил свои мелодии. Этот процесс увлекал его всё больше и больше. Он понимал, что нужно много работать, чтобы добиться настоящего мастерства. И он работал. Надо сказать, что его рацион заметно изменился. Одержимый своей идеей, он стал изменять своим вкусам. В холодильнике на смену привычным продуктам пришли ранее ненавистные: горох, фасоль, квашенная капуста и, даже брюссельская капуста и брокколи, о существовании которых он раньше и не подозревал. Очень скоро его познаниям в области медицины мог бы позавидовать врач-диетолог. Он был неутомим.

         Любой творец открыто или тайно грезит о признании своего таланта и представляет себя где-нибудь на сцене, утопающим в цветах, лучах софитов,  криках восторга и овациях. По мастерству исполнения и темпераменту он мог сравнить себя лишь с Ростроповичем, Паганини или Ванессой Мей. Но каждый раз, вспоминая об инструменте, которым он так искусно владеет, он вздыхал и погружался в депрессию. Хандра проходила и он с новыми силами начинал творить, добиваясь виртуозности в имитации не только духовых инструментов таких, как труба, тромбон, флейта,  но и струнных - контрабас, виолончель, и даже скрипка. Путь творца ухабист и непрост. Случались казусы и на его пути. Так однажды, зайдя в конце рабочего дня в курилку рекламного агентства, он попал в пренеприятную ситуацию. Акустика в подобных помещениях великолепна, как в филармонии. К тому же никто не мешал. Стоя в центре зала, весь во власти музыки, он стал творить. К жестокой реальности его вернул грохот падающего на кафель ведра. Это зашла уборщица Клавдия Ивановна и ...  упала в обморок. Пришлось вызывать на помощь сотрудниц. Можно себе представить нелепость ситуации и попытки ответить на вопрос «что собственно случилось?». Придя в сознание, Клавдия долго хлопала глазами и заикалась. Поспешное исчезновение виновника инцидента только породило различные слухи. Другой случай произошёл чуть позже, всё в том же зале. Уединившись в кабинке и, совершенно не подозревая об акустической целостности мужского и дамского отделений, он начал воспроизводить новые арии. Кто же знал, что в такое позднее время кому-то придёт в голову устроить на рабочем месте девичник! Ну, а поскольку курить в офисах строго возбраняется, вся компания из семи сотрудниц вышла в специальное для этого место. Счастливый после новых творческих удач он вышел в коридор. И(о Боже) ... его охватил ужас!  Никогда не представлял он себе, что первое признание таланта ввергнет его в такой шок. На выходе его встретили бурными овациями и криками «Браво, маэстро. Бис!».  Всё та же компания вышла посмотреть на виртуоза. Он готов был провалиться сквозь землю. А публика, разгорячённая выпитым и услышанным, требовала продолжения зрелищ. Ибо это было уже зрелищем. Достаточно было посмотреть на его растерянный вид.