Там, где вода

Там, где вода

Он пришел в её город ночью, пешком, отмотав километров пятнадцать. У него была уникальная способность попадать в разные нелепые и смешные неприятности, и даже внешне он немного напоминал героев Пьера Ришара, невезучих и обаятельных – такие же большие глаза, высокий лоб с залысинами, копна кудрявых светло-рыжих волос.  

Не то чтобы она его любила, нет. Но вместе им было хорошо, уютно и легко. Он умел её рассмешить, по утрам таскал свежие булочки из соседнего кафе. В хорошую погоду они выбирались в парк. Парк был небольшой, очень старый, неухоженный, в стороне от центральных аллей тропинки прятались под высокой травой, зато самый дальний его край обрывался крутым яром, откуда открывался потрясающий вид на реку. Как на превосходной фотографии, видны были заросли ивы в низинке у берега, редко разбросанные пятна серых крыш, живописные холмы с яркими квадратами полей и вкраплениями небольших рощиц на той стороне реки. В одну из таких прогулок они накупили пива на последние несколько долларов, которые она хранила в кошельке в качестве сувенира. Он качал её на качелях, июльское небо было ослепительно-ярким, и она вдруг подумала, что вполне могла бы выйти за него замуж.  

Зимой он уехал на заработки. Странной выдалась та зима, жестокие морозы сменялись дикими, яростными метелями, и о прогулках можно было забыть. Он посылал ей письма при любой удобной оказии. В темноте бесконечных вечеров, под потрескивание дров в печке, она любила их читать и перечитывать – не спеша, со вкусом, вглядываясь в каждую фразу. Он писал про тяжёлую работу и дурака-начальника, и что материал опять не привезли вовремя, ворчал, что без него она помрёт с голоду и что летом они обязательно поедут к морю. Неуклюжая любовь пропитывала каждую строчку, но бог знает почему, сердце её клевала тоска, а в голове день за днём назойливо крутилась одна и та же песня  

Роняя свет печальный

И тень твою качая

Фонарь глядит из темноты.

От снега город белый

И никому нет дела Что от меня уходишь ты.  

Зима прошла без приключений, весна пролетела как скорый поезд мимо давно покинутого полустанка. Письма по-прежнему приходили, а уже через пару месяцев его нескончаемая командировка должна была, наконец, завершиться.  

Стоял отвратительно жаркий, тяжёлый, душный июльский день, когда ей позвонили на работу и попросили спуститься вниз, к посетителю. Внизу стояла машина, в машине сидел их общий друг. Она не сразу поняла, о чём ей говорят – какой сердечный приступ? Кто умер? Как умер? Почему? Голова не работала совершенно, а вот сердце забилось редко и сильно, в висках застучало. У друга с собой была откупоренная бутылка водки. Она глотала ее, тёплую, не чувствуя вкуса, не понимая, что делает.  

День съёжился и разбился на осколки. Вечером она очнулась почему-то у пруда, с одним из старых друзей. Её мучил жар, тело будто объято было пламенем. Она не любила плавать, да не очень-то и умела. Пруд был огромный, глубокий, заросший водорослями, там каждое лето тонули люди, и в нормальном состоянии она бы ни за какие коврижки не рискнула туда сунуться. Но сегодня… сегодня вода казалась другом и утешителем. Прохладные струи как будто смывали всё безумье этого дня, усмиряли лихорадку, дарили забытье и успокоение. Она полностью отдалась воде, выключила все мысли и лежала на спине, бездумно глядя в высокое, быстро темнеющее небо. Огромный мир превратился в скорлупку, где была лишь она, прохладная бездна внизу и нагло-жёлтая Луна над головой.  

Прошли годы, в дальнем ящике стола в её комнате хранится сумочка с его письмами и несколькими фотографиями. Иногда, очень редко, раз в несколько лет, когда никого нет дома, она открывает сумочку, вытаскивает наобум любое письмо, читает листочки, исписанные на удивление ровным и красивым почерком, и снова видит зеленоватые глаза, высокий лоб, светло-рыжие волосы. Он всегда умел её рассмешить, даже тогда, когда жизнь не давала ни единого повода для радости. Еще несколько лет после его смерти, пока она жила в их общем доме, ей казалось, что он остался тут, рядом. И когда она долго не могла уснуть, измотанная, свернувшаяся в клубочек на непомерно большой постели, она вдруг начинала чувствовать его присутствие. И успокаивалась, засыпала, уверенная, что с ней ничего плохого не случится.