Танго разбитых сердец

Пролог

– Вам веселую песню или грустную?

– Грустную.

– Хорошо, но предупреждаю, я разобью вам сердце.

– Оно уже разбито…

«Острые козырьки»

Блошиный рынок шумел многоголосьем. И хоть не было еще девяти, вдоль рядов уже толпились жители близлежащих районов, подъезжали машины и кучно вставали вдоль обочины. Поговаривали, что здесь бывали даже известные люди: актеры, музыканты и просто богатенькие "буратины": ради мейсенского фарфора или хрусталя, старых коллекционных пластинок, а то и в надежде разжиться какой-нибудь винтажной бижутерией. Чудаков много, что и говорить. Антиквариата мало, это да. Нынче даже глупых старушек – бывших фрейлин не осталось. Все знают, что почем.

Играла музыка, искрились снежинки, от всевозможной ерунды рябило в глазах. В воздухе пахло пирогами и шашлыком, которые продавались в вагончике в нескольких метрах от входа.

В животе заурчало, но Ульяна запретила себе даже думать о том, чтобы купить выпечку. Копейка рубль бережет, напомнила она мысленно. В сумке есть бутерброд с сыром и сладкий чай. Ничего, до обеда продержится. Рынок до двух, но уже в час здесь практически никого не остается.

– А ты замужем? – спросила соседка справа – чудаковатая женщина за пятьдесят в сиреневом пальто с рыжим меховым воротником, толстом пуховом платке и в очках. Она торговала дисками, кассетами и книгами, а раньше, судя по ее словам, работала учительницей. Правда попахивало от нее явно не "Красной Москвой".

– Уже нет, – на автомате ответила Ульяна, выставляя на столик меховых зверюшек.

У ее доченьки Рады их собралась уже целая коллекция: лиса, волк, медведь, пара зайцев – настоящий лесной теремок! И все равно она радовалась каждому новому питомцу, даром что они пока были далеки до совершенства. Но Ульяна старалась, постигала науку рукотворчества. Благо, Нина была терпелива в плане обучения. Вот у нее руки были золотые.

– Это плохо. Мужичок – не соломки пучок, – философски заметила ее соседка слева, Коко. – За свое надо вот так держаться! – Она выставила тощий кулак и потрясла им в воздухе.

– Много ты понимаешь в мужиках, – вздохнула учительница и, оттопырив мизинец, жахнула третью стопку, спрятала ее в карман и поставила старенький термос в сумку. Зажевав сухариком из пакета, покосилась на Ульяну. – Как же он тебя такую красивую отпустил-то?

– Я сама ушла, – быстро ответила Ульяна и тут же прикусила внутреннюю часть щеки. Вот ненормальная, зачем вообще рот открыла!

Рукавицей она стала сметать с игрушек снег, поглядывая на проходивших мимо покупателей.

– Да загулял поди, – хихикнула Коко. – И с голым задом выставил!

– Ой, ну и злыдня ты! – всплеснула руками учительница. – Сама вон тоже не на пуховых перинах сидишь, а туда же!

– Вообще-то я дизайнер. Просто у нас в стране моды нет, – хмыкнула та и продолжила развешивать китайские платья на кривоватый рейл.

– У нас и секса нет, а дети откуда-то берутся! – Учительница протянула пакет с сухариками. Ульяна покачала головой. – Меня Марь Ивановной зовут, а ее Кристинкой. Коко – это потому, что она Шанель. В смысле, дизайнер. Ну, в смысле, никакая она не Шанель, и дизайнер из нее как из меня принцесса Диана, но шмотки покупают. Такие же модники, ха-ха! Она где бантик пришьет, а где, наоборот, отрежет. Чуйка есть.

– Эй, не выдавай промышленные секреты! – замахнулась на нее веником Коко.

– Ладно, не буду! А ты, значит, теперь заместо Збруевых будешь торговать?

– Пока да. Помогаю, – улыбнулась Ульяна и потерла ладонью замерзший нос. Затем набрала воздуха, как ее учила Нина, и громко крикнула: – Кому народное творчество! Игрушки из натуральных материалов! Дерево, джут, холстина, лыко! А кому…

И тут она увидела среди толпы… Максима. Рядом с ним, перебирая тонюсенькими, совсем не зимними каблуками, шла длинноволосая девушка в роскошной длинной шубе, полы которой она с брезгливостью прижимала к себе.

– Ну, Максик, долго мы еще тут будем болтаться?

– Ты же сама хотела в люди, – хохотнул он, обнажив ровные зубы. – Вот, смотри, впитывай.

– Фу-фу-фу, я хочу в машинку! Я замерзла! Ой, подожди! Смотри, какой!.. – ткнула она в сторону Ульяны. – Как его… ну, который в доме живет? А его никто не видит!

– Водитель, охранник?

– Да не… Такой… который с сундуком. Про него еще мультик есть. Мне нянька в детстве показывала. Правда я не поняла ничего. Там кот еще был.

– Матроскин? – рассмеялся он и тут… увидел Ульяну.

– Чего? – девица уставилась на него и захлопала наращёнными ресницами.

Но Максим молчал. Взгляд его, только что смешливый, в мгновение заледенел. И она смотрела на него, не в силах двинуться и не слыша ничего вокруг.

– Домовенок Нафаня, – наконец хрипло произнес он.

– Точно! – захлопала в ладоши девица. – Купи-купи-купи!

Максим достал портмоне и бросил на столик две тысячные купюры.

– Я вот этого возьму! – вцепилась девица в щекастого старичка в соломенной шляпе.

– Сдачи не надо, – глядя Ульяне в глаза, произнес Максим, а затем потащил свою подружку сквозь человеческую толпу.

– Ой, всегда бы так! – всплеснула руками Марья Ивановна. – Ты чего стоишь-то как прибитая? Хватай денежки, а то улетят! Или сопрет кто, не успеешь очнуться! Вот это я понимаю, мужик! Не торгуясь! Прям сладкий и гладкий! И симпатишный, да, Коко?

– Ага. Люблю таких!

– А они тебя любят?

Сквозь нарастающий гул в ушах Ульяна еще слышала шуточки торговок, но вдруг покачнулась и осела мимо стульчика прямо на снег.

Пять лет промелькнули перед ее глазами словно одна секунда. А потом свет померк…