Танису из Чайна-тауна

Танису из Чайна-тауна

"Сегодняшний день не такой, как вчера. Завтрашний будет не таким, как сегодня." Каждый вечер, за ужином, бабушка неизменно повторяла свою любимую присказку. Когда я была маленькой, она пробуждала во мне надежду. Я доверяла бабушке: она была старой и казалась такой мудрой! Эти почти ритуальные слова пробуждали во мне веру в чудо.

Я отправлялась в постель, ожидая, что следующий день принесет с собой что-то новое. Но он не приносил: ничто не менялось. Наступало "завтра", становясь уже "сегодня", а моя жизнь оставалась такой же, как вчера - как неделю, год назад... Да, что там - она ни капельки не изменилась с тех пор, как мне исполнилось семь лет и родители привели меня к бабушке Чу. Им нужно было уехать по делам в Европу, к брату отца. Я умоляла их взять меня с собой, но они не стали меня слушать.

- Будь хорошей девочкой! - на прощание строго потребовал отец. - Помни чему мы с твоей матерью тебя научили!

Я кивнула сквозь слезы и потянулась его обнять. Он позволил мне на миг прижаться к своему животу - выше я не доставала, потом отстранился. Отец не любил, когда я проявляла свои чувства. Я видела по его глазам, ещё более холодным, чем обычно, что он не одобряет моей несдержанности: слёз, струившихся из глаз; судорожных всхлипов, которые я не могла подавить, как ни старалась...

- Прощай, Танису, - Мать неловко мазнула губами по моей щеке, и они ушли.

Многие месяцы я честно старалась выполнять пожелание отца. Я была послушной, вежливой, прилежно училась в школе и помогала бабушке в работе по дому. Я верила, что если буду вести себя хорошо, то бабушка расскажет об этом отцу с матерью - они поймут, что я не буду им в тягость и вернутся за мной. Я была уверена, что они оставили меня у бабушки, потому что я доставляла слишком много беспокойства. Укоры совести одолевали меня каждый вечер; из-за этого я долго не могла заснуть. Я вновь и вновь прокручивала в голове свои "оплошности": не должна я была просить у отца денег на сахарный леденец, а мать - сводить меня в цирк!

- Поэтому они не взяли меня с собой! - заливаясь горькими слезами, шептала я по ночам своей единственной кукле Татцу. - А ещё потому, что я поссорилась с соседским мальчишкой, Сао-Цином.

Других объяснений тому, что мои родители уехали в Европу без меня, не было. Ведь, кроме этих ужасных случаев я была хорошей, очень хорошей девочкой! Даже отец, мой неизменно строгий отец, не мог меня упрекнуть. Я делала то, что он хотел; я была такой, какой он желал меня видеть... Соседи говорили, что во всём Чайна-тауне не найти такой послушной, усидчивой, примерной девочки как я. Но отец по-прежнему был мной недоволен: он ни разу ни за что меня не похвалил. А ведь я старалась! Как я старалась!

Позже я поняла, что он просто не любил меня. Как и мать. Они не вернулись за мной. Даже когда, последовав совету моего дяди, отец открыл маленький ресторан в голландском городе Амстердам и стало ясно, что они остаются там на долгое время, родители не захотели меня забрать. "Будет лучше, если ты останешься жить у бабушки, Танису." - вот и весь ответ, который я получила в ответ на свои слёзные мольбы.

Именно тогда моя уверенность в завтрашнем дне разлетелась вдребезги. Какое-то время я продолжала быть учтивой, правильной девочкой, помогать бабушке, уважать старших, вежливо улыбаться и не задавать неудобных вопросов. Но что-то во мне сломалось - я поступала так по привычке. Я больше не верила в то, чему меня учил отец и не желала следовать его правилам. Он лгал. В глубине души я подвергла сомнению всё, из чего состояла моя жизнь. И тогда наступил хаос.

Сначала я перестала слушать учителей и делать домашние задания. Потом начала прогуливать занятия. Я больше не мыла посуду после ужина. Не убирала дом. Не стирала одежду. Я забросила домашние дела и учёбу: раньше я и помыслить не могла, чтобы прийти в школу с растрёпанными волосами, а теперь частенько заявлялась с колтунами, в мятой блузке.

Результат был предсказуем: меня перестали считать образцом для подражания. Учителя больше не ставили меня в пример другим ученикам и не хвалили. Упреки сыпались всё чаще, и не только от них. Когда я шла по улице, соседи провожали меня неодобрительными взглядами; многие говорили, что я должна взять себя в руки, исправиться - стать такой же "хорошей", как прежде. "Зачем?" - думала я и продолжала ходить непричёсанная, не делая ни малейших усилий что-либо изменить.

Одна только бабушка не сказала мне ни одного упрёка. Всё хозяйство легло на её старые, худые плечи, но она молчала, только перестала улыбаться. Да морщин на лице прибавилось. Порой моё сердце сжималось: я понимала как сильно огорчаю ее своим поведением, но отметала укоры совести. Я злилась на весь мир - и на бабушку Чу тоже. В том, что меня бросили родители, была и её вина! Ведь это она вырастила такую дочь - мою мать. Бабушка могла бы поговорить с ней, попробовать убедить, но она и рта не раскрыла! Наверное, понравилось иметь бесплатную служанку! Такими были мои мрачные, злые мысли.

Однажды я не выдержала и бросила их ей в лицо. Они сорвались с моего языка помимо воли и вонзились ей в грудь ядовитыми стрелами. Лицо бабушки потемнело от этой отравы, но спокойствие ей не изменило.

- Моя дочь Миятэ на самом деле не твоя мать, Танису, - как обычно, не повышая голос, сказала она: бабушка всегда говорила негромко. А я смотрела на неё, хватала ртом воздух и не знала, что мне теперь делать. Я не могла в это поверить. Бабушка долго молчала, потом указала на циновку напротив себя:

- Садись. Я сделаю тебе чаю.

Я послушалась. Уже почти полгода я не сидела с бабушкой по вечерам за одним столом - я пропускала ужины, потому что каждый раз, как я видела её - невозмутимую, подтянутую, деятельную, меня терзали муки совести. Бабушка заварила нам зелёного чаю. Несмотря на то, что вопросы разрывали меня на части, я не задала ни одного. Сгорая от нетерпения, я смотрела, как бабушка разливает прозрачную, желтоватую жидкость по чашкам, опускается на циновку, затем медленно отпивает чай.